Им всем, то есть Метцтитланскому Союзу, очень повезло, что не пришлось создавать всю эту систему с чистого листа. До этого были аналоги отделов финансового регулирования, занимавшиеся подсчётом хлопковых плащей и какао-бобов, очень не точно прогнозируя при этом будущие потребности в «денежной массе», с надеждой, что в этом году урожай какао-бобов будет достаточно плодородным, а очередной завоевательный поход не принесёт слишком много излишков.
Хлопковые плащи и какао-бобы были заменены на медные монетли, то есть на нечто полностью подконтрольное аппарату верховного правителя. С этого момента задачи аналогов отделов финансового регулирования упростились с уровня очень сложных до уровня тривиальных. Ну, так всем показалось на тот момент.
Хлопковые плащи и какао-бобы считали без привязки к уровню развития рыночных отношений, так как рыночных отношений никаких особо и не было. Но теперь они появились, что породило насущную необходимость как-то регулировать этот растущий изо дня в день хаос.
Освальд видел в этом успехи его планов по рывку из античности прямиком в капитализм.[23]
— Подсоби! — воскликнул Платов.
Задумавшийся Ос очухался и подхватил керамическую фурму, которую не удержал русский мастер.
— Ох, паскуда-то какая… — выдохнул Платов, когда они воткнули фурму в специальное отверстие. — О, подошла, холера!
— Что по плану? — спросил Ос.
— Ты будто не знаешь, — усмехнулся Платов.
Перед печью они поставят кирпичную камеру для предварительного подогрева воздуха, а также механические меха.
— Нет, я имею в виду не сейчас, а потом, — уточнил Освальд. — В целом, что будешь делать, когда закончим с печами?
— Булат надо обратить в сабли, — пожал плечами Платов.
— Ну, допустим, обратишь, — кивнул Ос.
— Что потом? — задумался мастер. — Не знаю, Остап. Буду сталь делать. Здесь это очень хорошо получается. Печи у тебя зело хорошие. Будь у меня такая под Псковом…
Видно, что Платов грустит по родной земле.
— Ну, я всё равно зайду в Русское государство, — произнёс Освальд. — Могу спросить государя, как он отреагирует на твоё возвращение по завершению работ.
— Нет-нет-нет! — замотал головой Платов. — Мне назад дороги нет!
— А чего это? — не понял его Освальд.
— Государь послал меня сюда — здесь и буду, — ответил Платов. — Да и лепо тут, Остап. Тепло, зимы нет никакой, хотя уже студень[24] почти прошёл… И не студень он здесь никакой, получается…
— Студень? — услышал новое для себя слово Освальд.
— Декабрём у вас его кличут, — пояснил Платов. — У нас, на русской земле, лютый мороз, снег лежит глубокий, а тут травка пожухла чутка да солнца поменьше стало. Лепота!