Молвив так, она кланяется эльфийским братьям, одаривая их на ходу еще одной сияющей дерзкой улыбкой, и исчезает в толпе.
* * *
Не знаю, сколько Хранителей в Деции, но имя Оттавио Карбони открывает все двери, словно оно само, а не предмет, спрятанный под моей одеждой, и есть волшебный ключ. В палаццо я возвращаюсь со свернутыми трубкой пергаментами чертежей под мышкой. Вечер уже сгущает тени на пьяцца Альба. Эльфы доводят меня до ворот и исчезают в толпе горожан, но я почему-то все еще чувствую, что за мной наблюдают.
Ощущение взгляда, направленного в спину, исчезает, когда я вхожу во внутренний двор. Он совсем затенен, почти что погружен в темноту, зато полон прохлады, которую сохранили каменные стены и плиты. На верхней галерее, опоясывающей второй этаж, слышны голоса, ведущие какой-то серьезный и оживленный разговор. Мадонна Лавиния, князь Федерико и мой учитель договариваются о чем-то. Я вижу, как Бенвенуто раскланивается с хозяевами и направляется к двери в гостевое крыло, но, взбегая по лестнице, чтобы догнать его, сталкиваюсь со спускающимся во двор Федерико.
— Эй ты! — князь резко оборачивается, когда я, торопливо кланяясь, пробегаю мимо. — Френи! Постой минуту и поговори со скромной особой хозяина дома.
Вид у Федерико надменный, но какой-то нерешительный. Я снова кланяюсь, остановившись на ступеньке рядом с ним, уже почтительнее, и нерешительность проступает на гордом лице князя еще заметнее.
— Ты, — он сглатывает и понижает голос, — и синьорина Белаква…
Федерико замолкает, не зная, как продолжить, но смысл его вопроса вполне очевиден.
— Что, ваша светлость? — я устремляю на него большие наивные глаза, наслаждаясь его замешательством.
Федерико недовольно дергает волевым подбородком, рассерженный моей непонятливостью.
— Вас все время видят вместе на улице, — теперь в его высокомерном тоне отчетливо слышны нотки ревности; я прячу улыбку и снова хлопаю глазами. — Это не совсем прилично. Тем более ты человек, а она эльфийка. В моем доме, в присутствии матери и сестры я не потерплю вольного поведения.
— Разве Деция не оплот вольности? — замечаю я вполголоса.
— Что? — восклицает Федерико, возмущенно вспыхивая оттого, что я осмеливаюсь ему дерзить.
— Ничего, ваша светлость, — я тут же иду на попятный и снова кланяюсь, уже с трудом сдерживая смех. — Я провожал синьорину Белаква в ее походах к больным. Она навещает бедняков, которые не могут заплатить лекарю. Обычно с ней ходят братья, но в тот раз они помогали отцу в кузнице с моим орнитоптером.
— Ах, крылья, — кивает Федерико с облегчением, явно относящимся не к изготовлению летательного аппарата. — И куда ты ее провожал?