Поначалу думал я, что старый десятник после войны кукухой поехал. Думал так до тех пор, пока не послушал то самое радио…
— Ну, угостимся, чем боги послали, — дед наконец сполз с печи и умастил костлявый зад на дубовой лавке.
И года не прошло, а то я, грешным делом, подумал, что скоро с голоду окочурюсь.
Старик первым зачерпнул горсть парящей каши и тут же отправил содержимое ложки в рот. Через секунду я последовал его примеру.
Ели мы прямиком из чугунного котелка: я аккуратно, чтобы не обжечься, а дед просто закидывал еду в топку. Казалось, температура пищи его совсем не смущает.
Каша удалась на славу, впрочем, другую Матрёна и не варила.
Матрёна — это наша соседка. Вдова, которая за малую деньгу может состряпать обед или постирать вещи. Старик частенько прибегает к её услугам и это не потому, что мы с ним такие уж "безрукие". Хе-хе. Просто дед мне попался дюже сердобольный, вот он и подкидывает деньжат одинокой бабе. Благо, пенсия десятника позволяет.
— Вкуснота! — старик сыто отрыгнул и за один присест осушил литровую кружку. — А вот медовуха подкачала. Сколько раз тебе остолопу повторять, не жалей мёду?
— Нормальная медовуха, ты просто вкуса не чуешь. Может помирать собрался?
— Ах ты негодник!
Лопатообразная ладонь пронеслась в опасной близости от затылка. Благо, я был готов к чему-то подобному и успел загодя убрать голову из-под затрещины.
— Посуду потом помою! — я ужом проскользнул мимо деда и бросился в сени. Там наспех нацепил сапоги, после чего распахнул входную дверь и выскочил на крыльцо.
Уф, пронесло! В этот раз обошлось. Повезло, что старик не кинул мне вслед кружку. Но дома всё равно лучше пока не появляться, а то с него станется исправить это недоразумение.
— Ой, неужто опять за языком не уследил? — девичий голосок прозвучал на манер звонкого колокольчика.
За забором стояла Рада. Девчушка моего возраста с озорными веснушками по всему лицу и хитрющим взглядом ярко-зелёных глаз. Та ещё бестия. Дочка нашего кузнеца и по совместительству племянница главного охотника артели. Одета она была на мужской манер в штаны и рубаху. На тощем плече девчонки висело ружьё, видать, как раз возвращалась с охоты.
— Много будешь знать, мало будешь спать, — отмахнулся я.
— Да я и так ночами не сплю, всё о тебе думы думаю, — деланно покраснела девица.
Снова-здорово! Опять она за своё. И ведь нормально раньше общались, но вот наступило половое созревание и девку как подменили.
— Ой, а я как раз в лес за ягодами собираюсь, проводишь? — и глаза такие честные-пречестные, словно у депутата во время предвыборной речи.