Украдкой бросаю взгляд на брюнетку. Почему украдкой? Так занят я. Стою за разборным столом, детали от помпового ружья пальцами перебираю, да на память их запоминаю.
Заметив мой взгляд, Рогнеда нехотя отлипает от газеты.
— Ну чего на этот раз? — устало вопрошает женщина. Видать, думает, что снова начну сбрую богатырскую выпрашивать.
Была в оружейке комната одна запретная, куда я сильно попасть хотел и куда ходу мне не было. Там под семью замками хранилось оружие богатырское. И не то, чтобы нуждался я в нём сильно — всё же не по руке мне тамошние игрушки, но посмотреть одним глазком жуть как хотелось.
— Да вот гляжу я на вас, госпожа десятник, и дух перехватывает. Тааааакая вы вся ладная да пригожая.
— Вот же неймётся тебе, сколько раз повторять: нет у меня ключей от той коморки, а замки я тебе ломать не позволю! — бьёт кулаком по столу десятник, да так сильно, что сама на стуле подскакивает.
— Да кто ж их ломать-то будет, разве ж я изверг какой? Всего-то подплавлю чуток даром своим, а потом верну всё как было. Никто и не прознает.
— Я прознаю, а этого уже с избытком. Тебе что сбруи витязей мало? Вон у тебя на столе Дуболом разобранный валяется вот им и займись, а меня не трожь или выгоню взашей. Усёк?
— Усёк, — покладисто киваю в ответ.
Рогнеда не шутит и впрямь может выпнуть под зад. Бывали уже прецеденты. Помню, как обозлилась она, когда я впервые речь завёл об оружии, что витязи используют. Поначалу не хотела она меня к нему подпускать, но, как известно, вода камень точит и постепенно добился я своего. Возможно, и с богатырской сбруей также выйдет.
— Слушай Стоум, — десятник вновь откладывает газету в сторону. — А ты чего ещё здесь ошиваешься? У ваших же сегодня испытание как-никак.
— Так после обеда оно. Нам поэтому и дали с утреца отдохнуть, чтоб в грязь лицом не ударили перед княжьими людьми.
— Чего это они смотрины решили устроить, из-за тебя поди? — приподнимает смоляные бровки Рогнеда.
— Как бы не так, сотник поведал, что давно они обещались с визитом нагрянуть. Проверяющие это от князя. Будут нос везде совать да оценивать, как командиры наши справляются. Может и к тебе заглянут.
— А и пусть заглядывают, у меня всё чинно да ровно, — отмахивается Рогнеда, а затем с хитринкой во взгляде добавляет. — Разве, что отрок тут один без дела ошивается. Так что ежели спросят у тебя чего, говори что приблудный.
— Так не поверят, разве ж к такой красе кто попало ходит. Придётся сказать, что суженый я.
— Губу закатай суженный, лучше делом займись, — снова прикрывается газетой Рогнеда, на этот раз, чтобы скрыть пылающие от смущения щёчки.