А ведь права она, что-то я отвлёкся. С Дуболомом надобно закончить, а то до обеда времени в обрез, а мне ещё патроны его расковыривать. Они у него нестандартные, такие мне ещё не попадались. Вроде обычные как от охотничьего ружья, разве что размером поболе, но внутри у них не дробь привычная, а многогранники точёные. Причём так ладно между собою слепленные, что в патрон их целая куча помещается. Такой-то дробью можно и дерево знатно посечь, видать, поэтому ружьё Дуболом и прозывают.
Закончил я с громоздким помповым дробовиком аккурат к обеду. Осталось только собрать его, да в божеский вид привести, но для этого мне голову напрягать не надо, а значит, можно и языком почесать.
— Госпожа десятник, вы только не серчайте, давно спросить хотел, что за шрам такой у вас на виске? Будто от пули.
Сквозь чёрные короткие волосы и впрямь проглядывался шрам. По виду словно кратер на Луне, но при этом на диво аккуратный.
— А чего серчать? — пожимает плечами Рогнеда. — От пули это ранение и есть. Боевое — таким гордиться надо. Меня из-за него в тыл и сослали, а то с памятью беда какая-то приключилась. Совсем не помню я, как в бою его получила, да и боя самого не помню.
Вот тебе Стоум и способ надёжный, как в тылу затихариться. Надо только пулю себе в висок засадить, а потом можно и на хлебной должности сидеть да горя не знать. Хороший план, жаль только рисковый слегка.
Дальше расспрашивать не стал, хоть и говорит десятник, что шрам боевой — повод для гордости, но потеря памяти это вам не шутки. Такая напасть кого хошь из колеи выбьет, даже столь бойкую девицу, как Рогнеда. А потому, надобно скорее тему менять, чтобы и дальше на больное не давить. Благо у меня и повод подходящий имеется, вон он в руках у Рогнеды страницами шелестит.
— А чего у нас нынче в газетах пишут?
— Да всё то же, — со скукой молвит десятник. — Подвиги ратные восхваляют, да мастеров рукастых привечают.
— И какие у нас вести нынче с полей бранных?
— Да вот, пишут, что Мёртвый отряд чутка покуролесил.
— Мёртвый отряд, а это кто такие?
— Неужто не знаешь?! — Рогнеда от удивления аж газету в сторонку откладывает, да бровки домиком собирает. — Да быть того не может, чтобы не слыхал ты о них!
Слыхать, то слыхал, но думаю Рогнеде поболе моего известно об одном из элитных отрядов Стужгорода. Так почему бы и не послушать знающего человека.
— Может и слыхал да запамятовал, и чем славны эти доблестные вои?
— Подвигов у них немало, но о самом главном и дети мАлые знают. Даже песня в народе ходит…
Рогнеда на секунду прикрывает глаза, будто бы собираясь с мыслями, а затем, словно заправский барабанщик, начинает отстукивать по столу незамысловатую мелодию.