Муравьи на марш-броске похожи на импи – полк человеческих воинов из племени «длинных щитов». Никто не отвлекается, не отбегает в сторону, не возвращается периодически домой, как это характерно для большинства видов муравьев. Все действия матабеле подчинены одной цели. Такое единство – жизненная необходимость. Как только матабеле проникают внутрь термитника, их почти сразу же встречает не менее свирепая армия термитов-солдат. Но налетчиков не остановить: они вливаются в термитник волна за волной, подавляя защитников своей массой. Убив достаточно солдат и случайно попавшихся рабочих, матабеле собирают их трупы и возвращаются домой. Один муравей может нести в жвалах до десяти мертвых термитов.
Насколько мне известно, матабеле не оккупируют гнезда термитов после победы. Им нужна только добыча.
В 1854 г. в своем классическом произведении «Уолден, или Жизнь в лесу» (Walden, or Life in the Woods) Генри Дэвид Торо описал то, что он счел войной между двумя видами муравьев:
Однажды, направляясь к своему дровяному складу, вернее, куче выкорчеванных пней, я увидел ожесточенную драку двух больших муравьев; один был рыжий, другой – черный, огромный, длиной почти в полдюйма. Они накрепко сцепились и катались по щепе, не отпуская друг друга. Осмотревшись, я увидел, что щепки всюду усеяны сражающимися, что это не duellum, а bellum (дуэль – лат., война – лат.) – война двух муравьиных племен, рыжих против черных, и часто на одного черного приходилось по два рыжих[8].
Действительно ли это была война, как логично предположил Торо, или, может быть, что-то другое? Как показывает мой собственный многолетний опыт изучения североамериканских муравьев, такого рода битвы между двумя разными видами чаще всего являются не войнами как таковыми, а набегами с целью захвата рабов. В данном случае налетчиками, скорее всего, выступали рыжие муравьи-рабовладельцы Polyergus lucidus или какие-либо представители группы Formica subintegra, а жертвами – более слабые черные муравьи широко распространенного вида Formica subsericea.
Хотя семьи-жертвы всегда оказывают ожесточенное сопротивление рейдерам-рабовладельцам, рабство в муравьином мире в большинстве случаев отличается от рабства в мире людей. Оно больше похоже на поимку и приручение диких животных.
У специализированных рабовладельческих видов набеги на семьи других видов, схожих с ними во всех остальных отношениях, запрограммированы на уровне инстинктов. Им нужен только один трофей: куколки атакуемой семьи. Сломив яростное сопротивление защитников, рейдеры аккуратно переносят их куколки в свое гнездо, где заботливо ухаживают за ними на протяжении нескольких дней или недель, пока из них не вылупятся взрослые особи. Примечательно, что предположительно все виды муравьев, где бы они ни обитали, обладают свойством, которое позволяет превращать их в рабов: новорожденные взрослые особи приобретают запах той семьи, в которой они появились на свет. В результате рабочие-рабы воспринимают особей-рабовладельцев как своих сестер, а те, со своей стороны, также по-сестрински относятся к ним. Увеличение численности преданной рабочей силы, какими бы средствами это ни достигалось, дает семье важное преимущество в конкуренции с другими семьями того же вида.