— Кто? — спрашиваю.
— Лийвак…
Мы зашли в дом. Щелкнул выключатель — окна стали темными. Я поднял трубку.
— Мы получили ответ, — сказал Лийвак.
— От кого? — не понял я.
— От товарища Брежнева.
— То есть как? Ведь письмо еще не отправлено.
— Ну и что? Значит, референты Брежнева чуточку оперативнее вас… нас, — деликатно поправился Лийвак.
— Что же пишет товарищ Брежнев?
— Поздравляет… Благодарит за достигнутые успехи… Желает личного счастья…
— Как быть? — спрашиваю. — Рапорт писать или нет?
— Обязательно. Это же документ. Надеюсь, канцелярия товарища Брежнева оформит его задним числом.
— Все будет готово к утру.
— Жду вас…
…Девушки принялись возрождать закуску. Жбанков и я уединились в спальне.
— Мишка, — говорю, — у тебя нет ощущения, что все это происходит с другими людьми… Что это не ты… И не я… Что это какой-то идиотский спектакль… А ты просто зритель…
— Знаешь, что я тебе скажу, — отозвался Жбанков, — не думай. Не думай, и все. Я уже лет пятнадцать не думаю. А будешь думать — жить не захочется. Все, кто думает, несчастные…
— А ты счастливый?
— Я-то? Да я хоть сейчас в петлю! Я боли страшусь в последнюю минуту. Вот если бы заснуть и не проснуться…
— Что же делать?
— Вдруг это такая боль, что и перенести нельзя…
— Что же делать?
— Не думать. Водку пить.
Жбанков достал бутылку.
— Я, кажется, напьюсь, — говорю.
— А то нет! — подмигнул Жбанков. — Хочешь из горла?
— Там же есть стакан.
— Кайф не тот.
Мы по очереди выпили. Закусить было нечем. Я с удовольствием ощущал, как надвигается пьяный дурман. Контуры жизни становились менее отчетливыми и резкими…
Чтобы воспроизвести дальнейшие события, требуется известное напряжение.
Помню, была восстановлена дефицитная райкомовская закуска. Впрочем, появилась кабачковая икра — свидетельство упадка. Да и выпивка пошла разрядом ниже — заветная Мишкина бутылка, югославская «Сливовица», кагор…
На десятой минуте Жбанков закричал, угрожающе приподнимаясь:
— Я художник, понял! Художник! Я жену Хрущева фотографировал! Самого Жискара, блядь, д’Эстена! У меня при доме инвалидов выставка была! А ты говоришь — корова!..
— Дурень ты мой, дурень, — любовалась им Белла, — пойдем, киса, я тебя спать уложу…
— Ты очень грустный, — сказала мне Эви, — что-нибудь есть плохое?
— Все, — говорю, — прекрасно! Нормальная собачья жизнь…
— Надо меньше думать. Радоваться то хорошее, что есть.
— Вот и Мишка говорит — пей!
— Пей уже хватит. Мы сейчас пойдем. Я буду тебе понравиться…
— Что несложно, — говорю.
— Ты очень красивый.
— Старая песня, а как хорошо звучит!
Я налил себе полный фужер. Нужно ведь как-то закончить этот идиотский день. Сколько их еще впереди?..