30 ноября 1907 года, 12:45. Санкт-Петербург, Зимний дворец, рабочий кабинет Канцлера Российской Империи.
Присутствуют:
Императрица Всероссийская Ольга Александровна Романова;
Канцлер Российской империи Павел Павлович Одинцов.
Телеграмма австро-венгерского императора Франца Фердинанда при прочтении звучала как сигнал СОС или крик утопающего о помощи.
– Австро-Венгерская империя расползается жидкой грязью буквально на глазах, – сказала императрица. – Никто не хочет биться за мнимое государственное единство, а силы, которые все же приняли участие в конфликте Франца Фердинанда и венгерских магнатов, преследуют при этом исключительно свои, узкоместечковые политические интересы. Видимо, последнее, на что годилась эта гора хлама, была война в союзе с Германией против Российской империи – никаким другим образом это несуразное образование использовать оказалось невозможно.
– Должен сказать, что воевала Австро-Венгерская империя тоже так себе, – хмыкнул канцлер Одинцов. – Два раза русская армия ставила ее на грань катастрофы, и если бы не массированная германская помощь, то дело для Двуединой монархии кончилось бы плохо еще в четырнадцатом году. Пленных чешской и словацкой национальности хватило на формирование из них чехословацкого армейского корпуса, и некоторые его части даже успели поучаствовать в боях против австро-венгерской армии, да и военнопленные из мадьяр тоже немало погусарствовали на наших просторах во время мерзопакостной гражданской войны.
Императрица с некоторым раздражением ответила:
– Насколько я помню вашу историю, этот самый чехословацкий корпус чуть было не поставил под вопрос затею господина Ульянова по построению в России первого в мире государства рабочих и крестьян…
– В случае с чехословацким корпусом несколько более виноват ваш брат, поставивший это формирование под начало французского, а не русского командования, – парировал Одинцов, – и он же совершил огромное множество других непростительных ошибок. Если бы русский монарх делает свое дело хорошо, то господину Ульянову осталось бы только комментировать события с Женевской галерки или, как сейчас, отбросив политические амбиции, исполнять обязанности министра труда и социального развития. Насколько я понимаю, нареканий на господина Ульянова по поводу исполнения им должностных обязанностей у вас сейчас нет, и не предвидится. В значительной части благодаря его усилиям вас считают добрейшей из русских монархинь, искренне переживающей за благосостояние каждого мужика или рабочего.
– Это так, Павел Павлович, – кивнула Ольга, – но все же сейчас я хотела бы вернуться мыслию к австро-венгерским делам. Как вы думаете, возможно ли оказать помощь Францу Фердинанду в сохранении целостности его державы, и стоит ли вообще это делать? А то мой прадед спас злосчастной памяти императора Франца-Иосифа от низвержения, а тот «в благодарность» организовал России проблем на шестьдесят лет кряду.