Том взглянул на Селитто и вышел из комнаты. Райм понял, что помощник и не собирался никуда звонить. Черт бы его побрал!
Бэнкс дотронулся до одного из порезов на лице и неожиданно выпалил:
— Ну тогда хотя бы поделитесь своими соображениями. Пожалуйста. Этот предполагаемый подозреваемый, как вы говорили, он ведь…
Селитто взмахом руки приказал Джерри замолчать, не сводя при этом пристального взгляда с Райма.
«Ах ты, старый хрен! — думал Линкольн. — Как мне это знакомо! Эта тишина, которую мы так ненавидели и пытались заполнить хоть чем-нибудь. Сколько свидетелей и подозреваемых было похоронено в этой гнетущей тяжелой тишине!» Несомненно, они с Селитто составляли единую команду. Райм прекрасно управлялся с вещественными доказательствами, а Лон превосходно работал с людьми. Они прекрасно дополняли друг друга.
Два мушкетера. И если существовал третий, то им являлась полная и строгая тишина.
Глаза детектива остановились на отчете, лежащем на столике Райма.
— Послушай, Линк, что же сегодня должно произойти ровно в три часа дня? — спросил он.
— Понятия не имею, — равнодушно произнес тот.
— Прямо так и не имеешь? — ехидно переспросил Селитто.
«Ах ты, хитрюга! Но так просто меня не возьмешь!»
— Он собирается убить ее, — наконец словно нехотя заговорил Райм. — Ту самую женщину из такси. И очень жестоким способом. Это я вам гарантирую. Он задумал нечто такое, что будет равносильно погребению заживо.
— О господи! — прошептал Том, который до сих пор стоял в дверях и не думал никуда уходить.
Почему они не оставят его в покое? Может быть, стоит им рассказать, какую невыносимую боль в шее и плечах он сейчас испытывает? Или о другой боли, фантомной, которая хоть и не столь сильная, но куда более пугающая. Она мучает все его тело, которое уже давно забыло физические ощущения. Может быть, имеет смысл поведать им, насколько он устает ежедневно оттого, что… что вообще продолжает существовать? И еще о той слабости, которая угнетает его, а причиной ее является постоянная зависимость от других…
Можно рассказать им и о том проклятом комаре, который залетел к нему в комнату прошлой ночью и в течение целого часа атаковал его лицо. У Райма даже закружилась голова, когда он пытался избавиться от него, пока наконец маленькое чудовище не уселось Линкольну на ухо, где тот позволил себя укусить, чтобы только отделаться от надоедливого насекомого. И то лишь потому, что это место было доступно Райму: впоследствии он мог спокойно тереться ухом о подушку, чтобы почесать укушенное место.
Селитто приподнял бровь.