Я поискал, как Булгаков использует злополучное слово в других местах того же романа. Оказалось, что по-разному:
«— Гражданин! — опять встрял мерзкий регент, — вы что же это волнуете интуриста? За это с вас строжайше спросится! — а подозрительный профессор сделал надменное лицо, повернулся и пошел от Ивана прочь.»
«— Я извиняюсь, — заговорил он подозрительно, — вы кто такой будете? Вы — лицо официальное?»
«— О, зачем же, это неудобно, — мигом соорудил из двух сучков какой-то подозрительный телефон и потребовал у кого-то сию же минуту прислать машину…»
«— Ни в коем случае не допускаю мысли, — говорил негромко Афраний, — о том, чтобы Иуда дался в руки каким-нибудь подозрительным людям в черте города.»
Получается, что у Булгакова то так, то этак, причём в последнем примере даже затруднительно определить, какой вариант значения имеется автором в виду: контекст недостаточным оказывается для понимания. При использовании слова «подозрительный» поочерёдно в противоположных смыслах надо бы испытывать беспокойство, потому как это шероховатость. И русский язык вполне ведь позволяет эту проблему обходить. Получается, автор поддерживает расхлябанность языка вместо того, чтобы уходить от неё самому и помогать уходить другим. Если уж ставят в словарях на первое место вариант «вызывающий подозрение», то и надо этого варианта придерживаться, иначе будет небрежное отношение к языку, не делающее писателю чести.
От использования слова «подозрительный» в смысле «недоверчивый» надо отказываться, чтобы не путать людей. Если не писателям заботиться о таких неброских, но нужных вещах, то кому? Академикам? Учителям? Не народным же массам!
Кстати, в английском языке со словом «подозрительный» — suspicious — такая же нехорошая ситуация: это и «недоверчивый», и «вызывающий подозрение». А вот во французском, немецком, испанском, итальянском, украинском языках в этой части порядок.)
«Он перерезал верёвки на голенях, поднялся на нижнюю перекладину, обнял Иешуа и освободил руки от верхних связей.» (Ч. 1, гл. 16)
Здесь примечательны «верхние связи». Было достаточно сказать «освободил его руки». Похвально, впрочем, то, что Булгаков поинтересовался научными мнениями об Иисусе и был в курсе того, что некоторые историки утверждали, что Иисусу, как и другим распинавшимся в его время, вряд ли пробивали ладони гвоздями, а скорее привязали руки к перекладине.
«Из каморки прямо была видна выходная дверь шестого парадного.» (Ч. 1, гл. 2)
А входная дверь, надо думать, располагалась в некотором удалении от выходной. Между тем, речь идёт не о заведении типа кинотеатра, а о жилом доме №302-бис по Садовой, с пресловутой квартирой №50, так что это была просто дверь — универсальная.