— Тащи ее наверх, — приказал Аламар, — сейчас разберемся, что к чему.
И вышел.
Эльвин тяжело вздохнул, подошел к Дани и протянул руку.
— Идем. Ну?
Она смотрела и едва понимала. Что они хотят? Принц Ксеон сбежал. А без него, без его ласковых взглядов и мудрых слов, нет теперь Дани.
— Поднимайся, — с непонятной злостью процедил Эльвин, — Дани, я тебя предупреждал. Теперь уж ничего не изменить.
Потом, ругаясь в полголоса, он подхватил ее под мышки, дернул наверх, попробовал поставить на ноги. Дани сделала шаг — и колени подогнулись.
— Твою мать, — прошипел мужчина.
Он подхватил ее, обняв за талию и крепко прижимая к себе. От Эльвина пахло морем и сладостью свободы. Дани усмехнулась: еще никогда она не была так близко к нему. Парой дней раньше обязательно бы вырвалась и убежала, но только не теперь… когда уже все равно.
Потом он кое-как выволок ее во внутренний двор замка Энц, туда, где колодец. Там все было черным-черно от инквизиторских мундиров, а у стены, на коленях, стояли тетка Джема и дядька Фольм. Джема рыдала и заламывала руки, Фольм был красен как свекла, и тоже размазывал по лицу слезы. Эльвин подтащил Дани к ним и швырнул, не церемонясь, на землю.
— Ты! Ты-ы-ы! — тетка Джема потянулась к ней скрюченными пальцами, как будто намеревалась выцарапать глаза, — сука, это ты виновата! Ты-ы-ы!!!
Дани покорно замерла, уже почти чувствуя, как грязные жесткие ногти впиваются в лицо, но… что-то отбросило Джему назад, швырнуло оземь. Над головой раздался до боли знакомый голос:
— Прекрасно. Смотрителя и его жену повесить здесь же.
Фольм уронил лицо в ладони и замер, мелко дрожа. Джема метнулась вперед и вверх, уцепилась за сапог инквизитора.
— Господи-и-ин! Помилуйте, Всеблагим молю! Не виноваты мы, не виноваты! Это все она-а-а! Ее вешайте, рубите, топите. Нас-то за что? Поми…
Ее голос резко оборвался, растрепанная голова мотнулась, и Джема зашлась рыданиями, зажимая разбитые губы.
— Повесить, — повторил верховный инквизитор.
И тут Дани обрела голос. Сама не понимая, что в нее вселилось, она подняла голову и вновь поймала страшный, безумный взгляд Аламара.
— Не надо, — четко произнесла она, — пощадите их, мастер. Я одна виновата. Я… одна…
В этот момент он сгреб ее за ворот, дернул вверх и тряхнул, как нашкодившего кошака. Неестественно светлые глаза оказались совсем близко. Дани даже успела почувствовать запах новой кожи, что шел от черной маски.
— Ты, — прошипел инквизитор, — ты даже не представляешь, что ожидает тебя. Доля этих дураков покажется тебе счастливой.
Она все еще не отпускала его взгляд.