— Кто — он? — беззвучно спросила она, чувствуя, как леденеют руки.
— Мастер Аламар Нирс, — глухо ответил Эльвин, — и я ничем не смогу тебе помочь, маленькая глупышка. Прости.
Дани прикрыла глаза.
Боль, зародившаяся под ребрами, лавовой рекой растекалась по всему телу. Руки, ноги как будто одеревенели. В голове — бом, бом-м! Вместе с ударами пульса.
Ксеон сбежал.
Неужели он врал ей?
…Нет, невозможно. Он не стал бы. Никогда. Он был так добр, так обходителен. Никто и никогда так не обращался с помойной крысой Дани. У него такие волшебные глаза. И руки, с длинными, изящными пальцами.
…Но Ксеона не было в камере.
Только Эльвин, который, судя по всему, нашел ее лежащей на полу.
Значит, Ксеон все-таки сбежал, бросив ее на растерзание инквизиции.
Но, быть может, просто не мог взять с собой, и вернется позже?
Дани всхлипнула.
Ей до одури, до дрожи хотелось верить в том, что вернется, спасет из лап черных монстров. Но где-то в глубине души неотвратимо вызревала уверенность в том, что — нет. Уже не вернется. Он — принц. А она кто?
Дани вздрогнула, когда дверь, резко распахнувшись, с грохотом жахнула по стене. В проеме вылилась чудовищная тень.
— Эльвин! Твою мать! Я тебя зачем здесь оставил?
От звуков этого голоса Дани втянула голову в плечи. Она узнала инквизитора. У него было совершенно черное лицо и механическая рука.
Впору умереть от ужаса, но почему-то не получалось.
— Мастер, — предостерегающе откликнулся Эльвин, — прошу вас!
— Просишь? — чудовище остановилось на пол-пути, — о чем ты просишь, Эльвин? Пять лет. Пять лет работы всетемнейшему под хвост. А это, я так понимаю, наша спасительница принцев?
Дани заскулила от ужаса, когда черное лицо склонилось к ней, а железные пальцы впились в подбородок, дергая лицо вверх.
Мастер Аламар тихо выругался, глядя на нее.
— Должна была сдохнуть, — сказал, обращаясь к Эльвину, — но не сдохла.
— Я… ничего не знал об этом, мастер Аламар.
Дани вдруг поймала взгляд инквизитора. Сквозь прорези черной маски на нее таращилось само безумие. А еще где-то там, на самом дне, плескался океан сумасшедшей, неизжитой муки.
«Я умру, — вдруг подумала она, — точно умру. Он меня убьет… Ну и пусть.»
Принц Ксеон, сам того не желая, выгрыз сердце, оставив кровоточащую пустоту. Обманул. И теперь вовсе не одинокая сирота Дани сидела на полу. Пустая оболочка. Бабочка-мечта выбралась из куколки и улетела. Осталось все мертвое, ненужное.
Аламар резко оттолкнул ее от себя, Дани упала на пол, ударилась щекой, но почти не почувствовала боли. Тело по-прежнему казалось несуразным бревном, пальцы и руки не гнулись.