— Куда… мы идем? — прошептала она, едва поспевая за инквизитором.
— Ты будешь открывать рот только тогда, когда я позволю.
Глаза предательски защипало. Дани шмыгнула носом, поморгала, чтобы не разреветься. Нет, она не будет показывать ему, насколько слаба. Она выдержит все, что бы он там не замыслил. В конце концов, Ксеон на свободе — а это что-нибудь да значит…
Аламар на миг помедлил перед деревянной дверью, затем толкнул ее. Дани очутилась в богато обставленном кабинете: роскошные ковры повсюду, тяжелая мебель, груды книг в потрепанных переплетах, свитки, полки, уставленные стеклянными флаконами самых разных форм… Там их уже ждали. Маленький седой жрец Всеблагого, в серой рясе, перепоясанной бечевой. Он был весь какой-то светлый. Казалось, что тени кабинета шарахаются от него, жмутся по углам.
— Мастер Аламар? — жрец приподнял брови.
— Да, святой отец. Вы все правильно поняли. Я хочу, чтобы вы сейчас же провели брачный обряд. Это ведь не займет много времени, не так ли?
Дани отпрянула.
Так вот что он задумал!
Боже, но как… как она переживет это? Как сможет вообще с этим жить дальше? О, да. Надо отдать должное Аламару. Он придумал самую изощренную пытку, какую только смогло породить его извращенное воображение! И вместе с тем угадал как нельзя лучше: в самом деле, что может превратить жизнь женщины в непрекращающийся кошмар? Каждый день просыпаться рядом с ненавистным мужем. И каждую ночь ему принадлежать.
— Лучше убейте, — прошептала Дани, — умоляю.
Аламар качнул головой.
— Умереть всегда просто, дорогая. Куда сложнее жить с осознанием того, что ничего не можешь изменить. Впрочем, я думаю, что ты проживешь не долго. Женщины ведь часто умирают в родах.
— Послушайте, — вклинился в их разговор жрец, — я не совсем понимаю, что происходит. Мне передали, что мастер Аламар Нирс желает меня видеть по важному вопросу…
— Ну так это и есть тот самый важный вопрос, — огрызнулся инквизитор, — я хочу, чтобы вы провели брачный обряд. Я беру в жены эту милую девушку. Здесь и сейчас.
Кабинет начал вращаться перед глазами. Медленно, быстрее, еще быстрее…
Откуда-то издалека Дани слышала, как жрец говорит:
— Вот видите, девушке плохо. Я не могу… Нет, правда, не могу…
— Вы не выйдете отсюда живым, святой отец. Да, я отдаю себе отчет. И — да, я в своем уме.
— Всеблагий покарает вас, мастер Аламар, — Дани представила себе, как светлый жрец поджал губы, — впрочем, раз вы так настаиваете, я проведу обряд. Только приведите ее в чувство.
Дани внезапно обнаружила себя лежащей в объятиях инквизитора. И снова черное лицо склонилось к ней, снова запахло свежевыделанной кожей. Этот взгляд… взгляд умирающего, бесконечная агония. Она вдруг поймала себя на том, что не может ненавидеть своего мучителя, ведь он и без того корчится в муках. Вот так. Хотела бы ненавидеть, да не получается. Глупо.