* * *
– Садись на веник и езжай без денег, – раздался однажды насмешливый голос. Ленечка узнал его – он принадлежал Серому, долговязому тощему мальчишке, наглому и жестокому, которого боялась вся округа. Отец Серого недавно освободился, и сидел он не как некоторые, по политическим статьям, а по самой настоящей уголовке – за убийство в драке. Серый отцом гордился, слабаков презирал, к мелкотне относился брезгливо и снисходительно. Его всегда сопровождал Никита-рыжий, низкорослый парень с россыпью веснушек на лице. Встреча с этими двумя не сулила ничего хорошего. Они вечно слонялись по району, выискивая тех, за чей счет можно было поживиться – у кого яблоко спереть, у кого яйцо вареное… Бывало, удавалось вытрясти из жертвы и пару копеек. Из Ленечки трясти было нечего, но он выглядел опрятно и вел себя как и подобает воспитанному ребенку, а потому вызывал особенную злость у этой парочки. Обычно они изводили Ленечку придирками и обидно дразнили его. Но сегодня, увидев их издали, Леня почувствовал, как холодок пробежал по его телу. Кроме того, он был не один – вокруг стояли другие ребята со двора.
Серый с Никитой приближались неспешной расхлябанной походкой. В руках они сжимали мятые бычки, и Леня уловил запах водки.
– Советский веник не везет без денег! – тут же полетела ответка от Лени, который уже понимал, к чему дело идет.
– А мы таких говорков сшибали с бугорков, – снова выплюнул кричалку Серый.
– А на ровном месте штук по двести! – Леня не собирался сдаваться.
– Нечем крыть – лезь в п-зду картошку рыть, – ответил Серый и толкнул его в плечо. Леня устоял, хотя и не без труда.
– А я и там не пропал, мешков десять накопал!
Серый надолго замолк, запас его остроумия иссяк. Между тем собравшиеся только вошли во вкус и жаждали продолжения схватки. В таких случаях она всегда заканчивалось только одним – кровью.
Напряжение нарастало. Леня чувствовал возбуждение публики, а это всегда придавало ему сил.
– Ну? – Он нагло взглянул в маленькие злые глазки Серого.
– Баранки гну, – ответил он злобно. – Че, боишься, да? Побежишь щас к мамочке под юбку прятаться? Чтоб она тебе нос высморкала? – И он заржал, обнажая щербатые зубы. – А хошь, я к твоей мамке под юбку залезу, а? А то давно к ней никто не лез, а? – Он снова осклабился в мерзкой улыбке. Никита-рыжий подхватил его гнусный смех, и сзади среди пацанов раздалось отвратительное хихиканье.
– Или, может, у мамки твоей там все заросло давно и паутиной покрылось, а?
Раздался дружный хохот, который внезапно прервался сдавленным воплем. Леня вцепился зубами в руку Серого и повис на ней, не разжимая хватки. Хлынула кровь, послышались визги, мат, кто-то попытался оттянуть нападавшего от жертвы. Он отчаянно сопротивлялся, упираясь ногами в землю и не разжимая челюстей. Наконец его отодрали, Серого оттащили в сторону, и оба соперника, тяжело дыша, уставились друг на друга свирепым взглядом. Вид у Ленечки был самый воинственный: рот и зубы были перемазаны чужой кровью, распухший язык вывалился наружу. Он с трудом дышал, размазывая кровь по лицу тыльной стороной ладони. В глазах застыла свирепая злоба.