– Ну, ок. Рискни.
– Только, девочки, уговор: все, что говорится в этой сауне, остается в этой сауне, да?
– Ой, Настя! В этой сауне по-любому столько уже всего говорилось и оставалось… Так что давай.
– В общем… У нас на филфаке был преподаватель.
– По Достоевскому?
– Наташа, если будешь перебивать, я не буду рассказывать. Неважно, по какому предмету. Хорошо, пусть будет по истории литературы. Один из преподавателей кафедры истории литературы. Тебе это много говорит?
– Да, я прям возбудилась.
– …Он был молодой аспирант. Всегда сдержанный, корректный, суховатый. Такой, как говорится, застегнутый на все пуговицы.
– Buttoned up.
– Спасибо, Катя. И очень, очень красивый. Но какой-то замороженный. Ходил он всегда в костюме и галстуке, что, с одной стороны, было нетипично для нашего факультета, с другой – красиво и опять же холодно, сухо. Курс был несложный, все и так знали и любили Булгакова, Замятина, Платонова…
Но сдавать ему было трудно. Он всех валил на самых простых вопросах. И делал это опять же корректно, сдержанно. Все наши отличницы ходили к нему на пересдачи. А мне одной он сразу поставил зачет. Не потому, что я хорошо знала предмет. Его, говорю, все хорошо знали. Мне казалось, что он мне благоволит, потому что я лучше других его понимаю. Я чувствовала его замороженность, знала, как ему… холодно. Внутри себя самого холодно, понимаете?
Потому что я сама была такая же. Тогда я уже отрефлексировала и могла себе признаться, почему у меня к третьему курсу не было никакого опыта отношений, любви, секса. Не потому, что мне не нравились мальчики-однокурсники, хоть их и было полтора человека. А просто мне скучна и противна была вообще эта часть жизни. Часть любви скучна. А часть секса противна. Оставалась лишь часть речи… А в этом преподавателе я почувствовала, без штампа не обойтись, родственную душу. Поняла, что ему так же скучно и противно. И поняла, что он понял, что я поняла. И меня к нему потянуло. Он был первый мужчина, к которому меня потянуло.
Я… я впервые в жизни начала ласкать себя. И даже иногда удовлетворять, что было большим для меня потрясением. Я не думала, что я на это способна и что мне этого когда-нибудь захочется. Мне стали сниться странные, грязные сны с ним в главной роли. И я хотела воплотить в реальность свои грезы. Я… я… я хотела во время экзамена опуститься перед ним на колени, забраться под стол, расстегнуть ему штаны и сделать… Ну, в общем, сделать это. И чтобы он заставлял меня это делать. И продолжал при этом задавать вопросы. А я бы по понятным причинам не могла ему отвечать. И он заставлял бы все грубее. Спрашивал бы что-нибудь сложное о Платонове и все грубее заставлял бы… На глазах у всей группы. А группа, девочки чтобы делали вид, что ничего особенного не происходит. Просто строгий преподаватель заставляет заработать пятерку.