Тик. Тик. Тик. Тик. Всё. Они не вернутся. Это он во всем виноват. Он. Он укусил Кирилла. Развел бардак в комнате. Не складывал одежду.
Он не знал, что именно случилось с родителями и собакой: разбойники в тёмном парке, машина, дикие звери – средство было не важно, значение имела только эта ужасающая пустота.
Вскочив с дивана, Сева выбежал в большую комнату и встал на покатую спинку кресла. Над ним висела прабабушкина старообрядческая икона. Сева до боли в глазах вглядывался в почерневший лик и бормотал единственное слово, которое мог сейчас выговорить: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
Колени и руки почему-то мелко дрожали, несмотря на жарящие во всю мощь батареи. Часы, висящие рядом, тикали невыносимо громко, но Сева не спускался. На комоде керамическая японская кошка покачивала лапой в такт часам, приманивая удачу. Сева зачем-то вспомнил, что такие кошки называются манэки-неку. Он какое-то время смотрел на кошку, а губы его продолжали бормотать: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
Надо позвонить бабушке и дедушке. Они ложатся рано, но придется разбудить. У бабушки подскочит давление. Как тогда.
Тогда ему было пять, и он ушел из детского сада. Сева до сих пор не понимает, что именно произошло во время той прогулки. Он играл в песочнице и, подняв голову над рассыпающейся крепостью, увидел за забором бабушку. Бабушка махнула ему рукой и показала в сторону выхода. Сева подбежал к сидевшей на веранде воспитательнице и сказал, что за ним пришли. Воспитательница равнодушно кивнула, Сева вышел за ворота и медленно пошел вдоль забора навстречу бабушке. Но ее нигде не было. Мальчик ускорил шаг, перешел на бег и обогнул территорию детского сада по периметру. Должно быть, бабушка сразу пошла в сторону дома, чтобы Сева её догнал. Пока он бегал кругами, она могла уйти довольно далеко. Додумывая эту мысль, он изо всех сил припустил по хорошо знакомой дороге: пятиэтажка, мусорные контейнеры, школьный забор, другой детский сад, снова пятиэтажка. Страшная догадка, что она не могла уйти так далеко, уже вползала в его сознание, но он сопротивлялся ей. Тяжело дыша, он остановился около своего подъезда. Бабушки не было. Не было и кодового замка, поэтому он дернул тяжелую металлическую дверь и скользнул во мрак подъезда. Поднялся на второй этаж (на втором лестничном пролете третья ступенька стёсана, с большим сколом справа), встал на цыпочки и нажал кнопку звонка. Ещё была надежда на то, что он бежал недостаточно быстро и бабушка уже успела войти в квартиру, ждет его и сердится за нерасторопность. Дверь не открыли. Сева сел на придверный резиновый коврик и зарыдал.