Поиграем? Я оживилась. Но Мефодий Всеславович понимал игры как-то неправильно. Занавеску он мне не отдал.
— Поперекидывайтесь туда-обратно, — предложил домовой. — Это вас успокоит. И не просто так перекидывайтесь, а медленно, с частичной трансформацией. — И этак воодушевлённо: — Елизавета Дмитриевна, это очень интересно, попробуйте.
Я скептически фыркнула, но решила попробовать, раз уж к кисточкам не допускают. На удивление, медленное перетекание из одной формы в другую оказалось необычайно увлекательным занятием: словно выключалась постепенно часть запахов и звуков, зато включались краски, а потом наоборот: краски сливались в чёрно-белую гамму, зато запахи и звуки расцветали полноценными букетами. А ещё это было утомительно, поэтому вернувшись в очередной раз в человека, я поняла, что единственное, на что я сейчас способна, — спать, добралась до диванчика и провалилась в сон.
Утром я проснулась поздно, но довольной, как кошка, слопавшая баночку сметаны. Я чувствовала себя отдохнувшей, но с удовольствием повалялась бы ещё, вот только в дверь уже вовсю стучал Песцов. Громко и возмутительно невежливо.
— Мисс Мэннинг, просыпайтесь, нам надо срочно поговорить. И позавтракать тоже нужно.
— Завтрак в постель было бы идеально, — чуть хрипло со сна ответила я и потянулась.
— Мы с вами не в настолько близких отношениях, — радостно бросил Песцов, видно, уже отчаявшийся добиться от меня ответа, — так что я предпочитаю сводить вас в ресторан, а не нести поднос оттуда к вам. Мало ли какие слухи пойдут, если вы понимаете, о чём я. Филиппа, разговор не терпит отлагательств, учтите.
— Полчаса, Дмитрий, дайте мне полчаса.
— Да зачем вам эти полчаса? Иллюзию набросили — и вперёд, — радостно завопил на весь вагон Песцов, пользуясь тем, что английского никто здесь не знает.
— А под иллюзией я всё равно буду неумытой, — возразила я. — Так что ждите, Дмитрий.
Да и с домовым что-то надо было решать. Если бы завтрак принесли сюда, я бы с ним поделилась. Но в ресторан с домовыми ходить нельзя. Или можно?
— Елизавета Дмитриевна, как же так? Разве вам не говорили, что нельзя надолго забрасывать звериную часть? — воспользовавшись тем, что я на него наконец посмотрела, сказал Мефодий Всеславович. — Кто вас учил?
— Никто, — честно ответила я. — Вторую ипостась я получила недавно, и мне мало кто чего объяснял, поэтому если вам есть что сказать, я с радостью прислушаюсь. И благодарю вас за вчерашнюю помощь.
Боюсь, без него я бы точно забралась на крышу, и не факт, что спустилась бы обратно в купе. А ведь домовой меня ещё и укрыл, когда я вчера доползла до вагонного диванчика. Но про это я упоминать не стала, поскольку почувствовала некоторую неловкость — как-никак, а под одеялом я была совершенно без одежды.