Я в упор не помнила, любила ли я оперу раньше, в той жизни, но в этой искренне наслаждалась вокалом мисс Мэннинг. И не только я: зал заворожённо внимал переливам её голоса, не было слышно даже дыхания, не говоря уже о разговорах или кашле. Песцов так вообще подался вперёд, поедая певицу глазами и чуть ли не облизываясь. Магия не действовала только на Соболеву: она явно маялась у стены, вздыхала, поднимала глаз к потолку и шевелила губами. Возможно, подсчитывала прибыль от концерта, а возможно — время, оставшееся до его конца. В любом случае она молчала, что само по себе было замечательно.
Концерт затянулся. Программа давно закончилась, но зрители в который раз умоляли мисс Мэннинг спеть что-нибудь ещё, и она снисходила к их просьбам. Соболева начала нервно пристукивать каблуком, но замерла сразу, как только Песцов к ней повернулся, и встретила его полной неподвижностью и сладко-вопросительной улыбочкой. Рот открывать в недоуменном вопросе она предусмотрительно не стала.
На сцену неожиданно забрался какой-то хлыщ и, припав на одно колено перед мисс Мэннинг, страстно заговорил, пытаясь облобызать обе руки певицы.
— Ой, уведут, — испуганно выдохнула Соболева, подавшись к Песцову своим могучим бюстом. — Дмитрий Валерьевич, как есть уведут мисс Мэннинг. Куда же вы смотрите?
Песцов сразу развернулся от неё, чертыхнулся и скомандовал опускать занавес. Как назло, что-то там в механизме заело, он скрежетал, но ни в какую не хотел проворачиваться. Тем временем на сцене разыгрывалось целое представление. Мисс Мэннинг безуспешно пыталась выдрать руку у слишком активного поклонника её ли, её ли таланта, что, впрочем, не существенно в данном случае. Она что-то успокаивающе говорила, и с её лица не сходила улыбка, которая казалась намертво приколоченной. Но вот взгляды, которые она бросала на нас, явно были умоляющими. Песцов самолично дёрнул рукоятку, и занавес свалился на сцену, словно только и ждал, когда его наконец уронят.
— Боги мои, вы же сломали механизм, — возмутилась Соболева.
Она бросилась к рукоятке и подёргала, но та заклинилась намертво.
— Его сломали до меня, — бросил уже на бегу Песцов.
Я последовала за ним, справедливо полагая, что моя помощь может понадобиться скорее мисс Мэннинг, чем Соболевой, которая для дёрганья рукоятки переводчик не требовался.
Поклонник стоял на коленях уже двумя ногами, но скорее для устойчивости, потому что амбре от него неслось… хорошенькое такое амбре спиртоперегонного заводика, маленького, но работающего без остановки. Уставившись на мисс Мэннинг покрасневшими глазами, он беспрестанно твердил: