— Съешь горло — начнёшь так же петь?
— Хм… — протянул Песцов почти как мисс Мэннинг, нахватался, видимо, за время общения.
Не знаю, во что вылилось бы его «хм», но тут он внезапно оживился:
— Едет кто-то! Ну наконец-то!
Там, куда ушёл кучер, не виделось ни малейшего движения.
— Из города едут, — радостно пояснил Песцов. — И это замечательно.
— Чем же? — Я повернула голову и действительно увидела вдалеке небольшое пятно, двигающееся в нашу сторону. — Нам же нужно в город.
— Они и подвезут. Либо из человеколюбия, либо за деньги. — И тут же неожиданно перешёл на английский. — Филиппа, радость моя, далее по-русски ни одного слова. Забудьте, что вы его вообще знали. Лучше всего, если вы будете молчать и изображать полуобморочное состояние.
— А почему не обморочное? — съехидничала я, пусть и признавала правоту собеседника.
— Потому что в обморочном мне придётся вас тащить, — пояснил Песцов и нагло добавил: — А у меня после сегодняшних душевных потрясений руки трясутся, могу уронить. Более того, не просто могу, но временами хочу. Не ввергайте меня в искушение.
Я выразительно поправила меха мисс Мэннинг, намекая, что кое-кого можно не только уронить, но потом ободрать и носить как боевой трофей. Думаю, сама мисс Мэннинг так втайне и рассчитывала, играя с поклонником как кошка с мышкой и мечтая в конце игры его прихлопнуть, содрав до этого всё, что сможет.
— Всегда восхищался вашим вкусом Филиппа, — невозмутимо заметил Песцов. — А ещё выдержкой и умением повернуть ситуацию в свою пользу. Подумать только, в начале нашего знакомства вы на пустом месте вытащили у меня деньги.
Сейчас он говорил точно обо мне, поэтому я не удержалась:
— Вы их сами предложили, навыдумывав себе бог знает что. Не обижать же вас было отказом? К тому же я собираюсь строго придерживаться договорённостей и не сообщать о вас Фаине Алексеевне никаких порочащих сведений. Так что всё справедливо.
— Филиппа, голову выше, больше сдержанности в движениях, а то в гостинице сразу заметят, что вернулась не та дама, — обеспокоенно сказал Песцов. — Всё же та свою роль отыгрывала безукоризненно, а из вас актриса так себе. Даже я сразу что-то заподозрил, но начал думать не в том направлении.
— Вы бы любую на моём месте заподозрили, — не согласилась я, — потому что совесть у вас нечистая.
— Дорогая, у кого сейчас чистая совесть? — ухмыльнулся Песцов.
— Главное — чистый мех?
— Вот именно. Чистым нужно держать то, что видно.
Он потянулся и быстро пошёл навстречу приближающимся саням, тем самым прекратив разговор, поскольку проехать мимо нас точно бы не проехали. Быть может, богато украшенные сани каких-нибудь местных шишек и просвистели бы без остановки с ветерком, но полуразвалившиеся дровни остановились, сразу как доехали до Песцова. Тот же сполна проявил собственный творческий дар. Что он говорил, слышно не было, но руками выписывал презабавнейшие фигуры. Как актёру пантомимы ему бы цены не было: любой цирк с руками бы оторвал.