Посетив вчера аэродром, Николаев увидел ровную линейку из неисправных самолетов, выстроенных как на параде. И это при том, что истребители всех четырех эскадрилий полка были замаскированы на лесной опушке, для многих были подготовлены укрытия. Авиаторы два дня тому назад получили приказ от командования своей дивизии перейти на усиленный режим несения службы, а потому приняли меры к рассредоточению истребителей по аэродрому и их тщательной маскировке от возможной воздушной разведки или бомбардировки германскими ВВС.
Вот только такой нарочитой жертвой, лакомой целью в виде более чем десятка «чаек», которые могли быть отремонтированы, комендант 41-го укрепрайона возмутился, и с трудом подбирая слова, выразил свое недовольство побагровевшему майору с голубыми петлицами…
Кретинга — Курмачай
46-й укрепрайон
204-й строительный батальон
командир отделения ефрейтор Зуев
— У нас говорят, что завтра будет война, — старый еврей поправил очки на переносице, глаза были печальными. — Жители скупили соль, спички, муку и сахар, полки пустые везде. Во всем городке не найти бутылки керосина и свечей — верный признак, ой-вей, что к слухам стоит прислушаться. Таки и прошлый раз было, как помню — все из лавок смели, даже у старого Шмули, что всю жизнь старье с наценкой продавал, ничего не осталось. Война ведь плохое занятие, молодой человек, гешефт можно получить добрый, конечно, но если представить, во что это обойдется, так страшно становится…
Старик портной говорил бы долго, но тут в дверь вошла Рамуне, в синей куртке НКС с петлицами — тонкая талия была туго перетянута ремнем, на котором висела кобура с наганом. Девушка, как показалось Алексею, требовательно и чуть сурово посмотрела на дедушку. Тот немного сконфузился, посмотрел виновато.
— Старость всегда любит потянуть время, поболтать. А молодость вечно торопиться, ей кажется, что нужно успеть совершить многое. И не успевает — можно одно дело закончить, но не охапку, молодые люди. Да ладно — идите, ваше время более ценно, чем мое.
Рамуне повернулась и вышла, фыркнув, а ефрейтор, продвигаясь бочком, устремился в дверь, заметив, что старый Изя понуро склонил голову. На секунду стало жаль «вечного портного», но самому терять время не хотелось — и так оставалось всего полчаса.
— Будет война?
Рамуне сразу задала вопрос, даже не поздоровавшись. Глаза девушки буквально впились в него, синие, как бездонное озеро, и он заметил, как участилось ее дыхание. Пожал плечами, объяснил:
— Я не генерал, чтобы планы командования знать. Но две роты передали в стрелковые батальоны, бойцам винтовки выдали. Что есть, то есть. Но тревожно на душе — вот и думаю, то ли война грозит, или немцы провокацию крупную устроят — из пушек нас обстреляют.