Однако никакой не колдуньей, как ни жаль.
Горри проснулся: то ли потому, что в боку опять закололо, то ли от голоса Навчин. Девушка стояла на коленях перед почти затухшим костром: молилась. Не о себе.
— Поспи. Я того не стою.
Навчин не обратила на эти слова внимания. Может, даже не расслышала: потрескавшиеся губы Горри едва шевелились. Он не был уверен, что сумеет ещё раз подняться на ноги. Ног почти не чувствовал.
— Перестань.
Она обернулась. На прекрасных голубых глазах стояли слёзы.
— Это всё, что я могу сделать.
Кажется, и до Навчин окончательно дошло: ничего хорошего парочку беглецов не ждёт. Однако и никакого пути назад нет — остаётся или ползти дальше, или хотя бы принять неизбежное. Оно того стоило?
Пожалуй, да.
Навчин обвила руками его шею. Умирать в объятьях любимой женщины — редкая удача, если уж честно. Горри повидал великое множество куда худших смертей. Он почти смирился, что именно так, здесь и сейчас всё должно окончиться — но тут случилось неожиданное.
— Ты рано сдался. Слабак.
Навчин подскочила, услышав мужской голос за спиной — и Горри тоже подскочил бы, кабы мог. Путник посреди мёртвой тундры — уже невероятно, но пусть. Однако на земле, ровной словно стол, они бы заметили чужака час-другой назад. Тот словно из ниоткуда взялся.
Незнакомец подошёл к костру.
Он был очень высок, широк в плечах — аж здоровее Горри, однако лет на тридцать старше. Носил косматую бородищу и либо был абсолютно лысым, либо побрил голову не позже, чем этим утром. Дорожная накидка — дорогая: такую ткань бывшие товарищи Горри считали хорошей добычей.
— Я не слабак.
— Убить сотню людей — ещё не значит быть сильным.
Бородач пошевелил жалкий хворост в костре палкой, которая служила ему походным посохом. Как ни странно, Горри сразу ощутил тепло.
— Откуда вы тут?.. — Навчин не решилась спросить «кто вы такой».
По лицу Горри дал бы незнакомцу шесть десятков зим, но по глазам… тут уж все девяносто, если не больше.
— Как это: «откуда»? Ты молилась, вот я и пришёл.
— Ты не похож на тех, кому она поклоняется.
— Всякую человечью молитву кто-то слышит. Всякую. Но обычно не тот, кому молятся.
Путник уселся, скрестив ноги.
— Вопросов поумнее нет? Например, не «откуда», а «зачем» я пришёл?
Навчин совсем перепугалась: мелко дрожала, изо всех скудных сил прижавшись к Горри. Выходит, говорить оставалось ему, хоть язык едва ворочался.
— Зачем?..
— Рад, что ты спросил. Я почувствовал: тут идёт речь о жизни, имеющей определённое значение. Не великое, но и не малое. Решил, что мне стоит вмешаться. Но если кто-то из вас против, ещё не поздно дать событиям естественный ход.