– Так низко я еще не падал, – вслух произнес он.
Наконец ему пришла в голову отличная мысль. Впрочем, может, не такая уж и отличная, но намного лучше, чем все остальные. Он пойдет к досточтимому Сэму Околи. Честно признается ему, для чего просит денег, и пообещает вернуть долг в течение трех месяцев. Хотя, зачем ему нужны деньги, он, наверно, все-таки не станет объяснять. Рассказывать даже одному человеку больше, чем это необходимо, непорядочно по отношению к Кларе. Он открылся Кристоферу, поскольку надеялся, что тот знает, к кому из врачей обратиться. Едва вернувшись домой, Оби сообразил, что не попросил Кристофера хранить тайну, и рванул к телефону. В блоке из шести квартир был всего один телефон, но он находился прямо у него под дверью.
– Алло! Крис, забыл сказать. Когда получишь у этого парня адреса, не говори ему, для кого… Не ради меня… Ну, ты понимаешь.
Кристофер, к счастью, на ибо ответил, что беременность рукой не прикрыть.
Оби посоветовал ему не быть полным идиотом.
– Да, завтра утром. Нет, не на работу, сюда. Я не выйду на работу до следующей среды. Да. Огромное спасибо. Пока.
Врач тщательно пересчитал пачку банкнот, сложил ее и засунул в карман.
– Приходите в пять, – сказал он, выпроваживая Оби.
Оби вернулся к машине, но уехать не смог. Страшные картины, одна за другой, проносились у него в голове. Он не верил в предчувствия и подобный вздор, но почему-то боялся, что больше не увидит Клару.
Пока он сидел на водительском месте, парализованный своими мыслями, врач и Клара вышли из дома и сели в автомобиль, припаркованный на обочине. Врач, наверно, сказал ей что-то про Оби, потому что Клара посмотрела в его сторону и сразу отвела взгляд. Оби захотелось выскочить из машины и крикнуть: «Стойте! Пойдем немедленно поженимся», – но он не мог этого сделать и не сделал. Машина врача уехала.
Прошла минута, от силы две. Оби решился. Он развернулся и помчался за ними, чтобы остановить. Но автомобиля уже не было. Он свернул на одну улицу, затем на другую. Потом помчался по главной дороге, где на него чуть не наехал огромный красный автобус. Рванулся назад, опять вперед, поворачивал направо, налево, как обезумевшая муха, угодившая в ловушку за ветровое стекло. На него ругались велосипедисты и прохожие. В какой-то момент весь Лагос объединился в одном громком вопле:
– Одностороннее! Одностороннее!
Оби остановился, вернулся в переулок и поехал в противоположном направлении.
Примерно через полчаса сумасшедшей и бесполезной гонки Оби притормозил у обочины. Он попытался нашарить носовой платок, сначала в правом кармане, затем в левом. Не найдя, вытер глаза тыльной стороной ладони, положил руки на руль, на них – голову. Лицо и руки вспотели, закапал пот. Было самое тяжелое время дня и самое тяжелое время года – последние месяцы перед началом дождей. Воздух был неподвижен, раскален, он будто лежал на земле подобно листу олова. В салоне было еще хуже. Оби не опустил заднее стекло, и жара вползла внутрь. Он не замечал этого, а даже если бы и заметил, ничего делать не стал бы.