Его дорогой Вильгельм пару раз намекал, что не прочь развлечься втроем. Как же сильно они тогда поругались… Вильгельм посмел его упрекнуть, что он с удовольствием развлекается с другими мужчинами, но не хочет предложить это самому родному и близкому человеку.
Миклош ненавидел Габора. И уж точно не считал его самым родным и близким. Но то, как загорались глаза Вильгельма при мыслях о брате… Он готов был уничтожить обоих.
И что в результате? Сидит в проклятой затхлой камере, слушает завывания Фиданки и зависит от воли братца. Вильгельм никогда не узнает, что с ним случилось. А что если он и вовсе попытается соблазнить Габора? Забудет о нем, Миклоше, и примется очаровывать брата?
О, Вильгельм мог быть очень убедительным. Идеальное тело, пронзительный карий взгляд, шелковистые волосы и голос, который так сладко шепчет на уши грязные обещания.
От мыслей о проведенных вместе часах стало жарко. Это согрело в промозглом холоде. Нет, он не намерен сидеть здесь вечно и обязательно найдет способ выбраться. Фиданка завыла еще громче. Даже здесь от этой сучки проблемы!
В висках запульсировало. Сквозь шум крови в ушах послышался еще какой-то странный звук. Миклош подумал, что ему мерещится. Провел здесь неизвестно сколько времени, в сумраке и сырости. Ни еды, ни воды ему не приносили, счет часам он уже потерял. Приглушенное лязганье доносилось из-за двери. Всхлипы Фиданки стали тише, и Миклош смог расслышать звуки ударов. Дверь затряслась, как будто в нее швырнули что-то тяжелое.
Миклош насторожился и прислушался. Будь проклята Фиданка – ее стоны мешали расслышать хоть что-то. Металл чиркнул по камням, ему вторил мужской вскрик. Да что же там происходит?!
Миклош поднялся с ледяного пола и поспешил к двери. Прижался к ней ухом, но с той стороны доносились только глухие хрипы. Чье-то сбивчивое ругательство, звук ломаемых костей и… тишина.
Проклятье! Миклош опустился на колени и прижался к замочной скважине. Тусклый свет свечи освещал часть стены и множил тени. Ничего не было видно. Только вот коленям стало мокро.
Он взглянул на пол. Через узкий просвет между дверью и полом в камеру вползало темно-вишневое пятно. Оно было густым и пахло солью и металлом. Миклош вскочил на ноги и попятился к самой дальней стене своей камеры. Он в ловушке. В хреновой ловушке! Что там может происходить?
Габор пришел убить его? Прислал кого-то, решив не марать свои руки братоубийством? Еще и Фиданка замолкла, превращая тишину в орудие пытки.
В замке повернулся ключ. Ржавый механизм противно лязгнул. Щелчок, и тяжелая дверь медленно отворилась, предупреждающе скрипнув.