Он резко наклонился, но замер. В чертовом сантиметре от ее губ!
– Глупенькая иномирянка… Думаешь, узнала самое худшее обо мне? Ты хотела знать правду? Я тебе ее расскажу. Но когда ты решишь сбежать, знай, что исполню свою угрозу и прикую тебя цепями. Запру в темнице. И никуда тебя не выпущу. Тогда ты очень быстро начнешь меня ненавидеть. А я так и не смогу избавиться от наваждения, которое ты наслала на меня.
Он коснулся лбом ее лба и опалил горячим дыханием щеки.
– Я давал клятву, что расскажу правду только своему первенцу. Сыну, который продолжит мое дело. Ты заставляешь меня нарушить собственное слово.
Габор резко отстранился, оставив лишь ощущение холода и ветра, влетающего в дом через разбитое окно.
Его лицо снова окаменело, лишившись эмоций. Он снова становился господарем.
– С детства наших детей учат, что Бергандия – великая страна. Могучее королевство, наводящее страх на врагов. У нас множество богатств, сильная армия, непобедимый флот. Есть только одна напасть – демоны. Их не удается истребить, как бы мы ни пытались. Но пока есть четыре Великих Господаря, люди Бергандии могут жить спокойно – мы защитим их от Крампуса и его слуг, даже ценой своей жизни. Красиво сказано, да? – Габор невесело ухмыльнулся. – Это часть клятвы, которую мы даем, вступая в совершеннолетие.
Габор мерил шагами тесное пространство домика, метался от стены к печи и обратно, как зверь, посаженный на привязь.
– Но это все – красивые и насквозь лицемерные обряды, чтобы пустить пыль в глаза. Никто не знает правды. И никогда не должен узнать.
Олесю пробрал озноб. Но ни плащ, ни плотная теплая одежда не могли согреть. Ей нужны были объятия Габора – только они могла прогнать холод и страх, заползающие в ее тело сквозь поры и стремящиеся добраться до души.
Но Олеся стояла неподвижно, боясь даже шевельнуться. Спугнуть желание Габора все рассказать. Ей уже не важна проклятая правда. Ну ее! Что такого ужасного он мог скрывать? Олеся была уверена, что не существовало ничего, с чем бы они не могли справится вместе. Вдвоем.
Главное, чтобы он выговорился. Выплеснул то, что так давно его гложет и мучает.
– Если ты решишь меня предать и рассказать о том, что услышишь, тебе никто не поверит. Сочтут сумасшедшей и отмеченной демонами.
На смену ознобу пришел сжигающий жар гнева и ярости.
– Ты говорил, что откажешь принцессе ради меня. И тут же ждешь, что я тебя предам. Кто я, по-твоему?
Габор остановился и вперился в нее тяжелым взглядом. Кривая ухмылка изогнула его красивые губы:
– Как только ты узнаешь правду… я даже не смогу обвинять тебя за предательство.