Недочет понял, что проговорился, тяжело вздохнул и спрятал табакерку.
— Немцы перед своим отступлением, — начал он, — отобрали десять самых здоровых и самых красивых девчат и приказали им ехать в Германию. Все десять отказались. А пуще всех твоя сестричка противилась.
— Таня?
— Таня… Она была подпольным руководителем. И, как полагается, девчата последовали ее примеру — наотрез отказались покинуть родину. «Умрем, — говорят, — на родной земле, а в Неметчину не поедем…» Немцы заперли их в клубе и подожгли. Люди слыхали голос Тани: «Прощайте, товарищи! За нами — свобода!» А потом немцы запалили всю деревню…
Арсей машинально перебирал веслами. Перед глазами, как живая, стояла Таня, любимая сестренка. Он видел ее тонкие руки, худые плечи, большие глаза, полные слез… Ей пришлось остаться в селе: таков был приказ райкома партии. Это было давно. С той поры Арсей не бывал дома и не виделся ни с сестрой, ни с матерью. За все время партизанской жизни Арсей только один раз через партизана-разведчика получил от сестры записку. Таня писала, что жить тяжело, что смерть каждую минуту готова опустить на них руку, но что они не разучились говорить по-русски и иногда поют песни. Арсей понимал, что означают эти слова, и очень боялся и за сестру-комсомолку и за мать-старуху.
— И вот уже в последние дни неволи, — продолжал старик после тягостного молчания, — погибли они, наши девушки… Но погибли стойко, как настоящие советские люди.
— Кто же был вместе с Таней?
Недочет назвал всех девушек. Арсей помнил их не только по именам. Это было младшее поколение — Арсей знал их еще девочками. Одна за другой проходили они в его памяти: юные, веселые школьницы. Они выросли, закалились в суровом подполье и погибли, не сдавшись врагу, достойные дочери великой советской родины.
Долго плыли молча. Мимо пробегали речные островки, кусты бесцветной прошлогодней осоки, мелькали бойкие ручьи, несущие с полей в реку мутную полую воду. Высоко в чистом небе длинными косяками пролетали на север журавли.
Но вот река повернула вправо.
У подножья Белых гор открылся беспорядочно застроенный выгон.
— Арсей Васильич! — позвал Недочет. — Подъезжаем…
Арсей поднял голову. На левом берегу реки он увидел большой табор, окутанный синеватым дымом костров. Направо, за тополями, раньше была деревня. Арсей смотрел туда, со смутной надеждой ожидая, что вот мелькнет между деревьями белая стена хаты или серая камышовая крыша, и ветер донесет с берега лай собачонки и горьковатый, но приятный запах кизячного дыма.