– Тысячу двенадцать лет назад крикки приняли на своей планете жури. Затем, сто девяносто шесть лет назад, оба народа пригласили ороро. Сейчас наше Союзное правительство готово приютить на Чуме всех, кто в этом нуждается. Мы только просим иммигрантов вести себя мирно и дружелюбно и не сеять раздор на нашей планете. Сегодня мы принимаем у себя гостей, человеческую репродуктивную ячейку Мифун – Персо, чтобы решить, готовы ли мы к переселению людей на Чум.
Потом наступила мамина очередь. Она поднялась, повернувшись к старшему чиновнику, и камеры тут же нацелились на неё.
– Мы от всего сердца благодарим вас за доброту и гостеприимство. После самой тёмной страницы в истории человечества планета Чум стала единственным маяком для нашего народа. Мы летели на его свет через всю галактику. У нас только одно желание – жить в мирном обществе и вносить в него свой вклад.
Мы с Айлой сидели на одном широком стуле, и я почувствовал, как она нервно поёрзала и тихонько прокашлялась. Сестра обещала спеть для жури, и вот её час настал.
– Мы хотим показать, сколько всего способны предложить вашей планете, и сейчас моя дочь Айла исполнит для вас песню. Музыка – один из людских видов искусства, и…
– ЙИ-И-И-И-ИХИ-И-И-И! – закричал старый чиновник, отчаянно хлопая крыльями, и даже приподнялся на несколько дюймов над сиденьем.
«Отключите камеры», – перевела программа у нас в наушниках.
Жури-рабочие подлетели к контрольной панели и нажали на кнопку. Все три дрона мгновенно рухнули на пол.
– Простите, – поспешно извинилась мама. – Я что-то не так сказала?
Чиновник сложил крылья и опустился на стул, но голос у него всё ещё звучал грубо, и по столу расползался запах бензина.
– Вы намерены навязать нам искусство?! Мы не желаем иметь с ним ничего общего! Ни с вашим, ни с другим, вообще ни с каким! Единственное его назначение – воздействовать на эмоции, а они – яд для цивилизованного общества. Для нас подобное варварство уже в прошлом.
Маму так поразили его слова, что она даже перестала улыбаться. И голос у неё звучал уже не так бодро и весело.
– При всём уважении во многих эмоциях и видах искусства нет ничего плохого. Порой они выражают всё хорошее, что есть в народе…
– Чушь! – рявкнул старый жури.
Мама с трудом налепила на лицо улыбку.
– Те, кто пригласили нас на Чум, были очень заинтересованы в нашем искусстве. Они…
Чиновник снова её перебил.
– Те жури были дураками, и они больше не у власти. А теперь и сами признают, что эмоции приводят к разрухе. За последние несколько лет нам удалось полностью избавиться от ненужных чувств.