Табуреты снова заскрипели. Все усердно делали вид, будто выполняют указание учителя, но когда всё стихло, рядом со мной было по-прежнему пустовато.
Юринури повернул голову, оглядывая класс.
– Думаю, нам будет спокойнее, если мы дадим Лану Мифуну шанс рассказать о себе. Мы видели людей только на экранах, и у вас всех наверняка много вопросов. Ты на них ответишь, Лан Мифун?
– Хорошо, – сказал я, и он поманил меня своей длинной лапкой.
– Что ж, чудесно. Иди сюда.
Я поднялся и встал рядом с ним, лицом к классу. Крикки сидели у дальней стены, а жури теснились по бокам. Они образовали большую подкову, в центре которой стоял мой одинокий табурет.
– Расскажи нам о себе, – предложил Юринури.
Все смотрели на меня. У жури глаза были большие, немигающие, а у крикков – свирепые и красные.
В животе у меня словно появилась чёрная дыра, в которую утекали все силы.
– Меня зовут Лан, – начал я, всё ещё стараясь улыбаться, хотя сам дико боялся. – Я с планеты Земля, но люди больше не могут там жить. Поэтому мы, э-э, очень надеемся, что нас примут на Чуме. Мы очень мирные! И хотим с вами, э-э… сойтись во мнении!
Я заметил, что жури любили использовать эту фразу, и ввернул её на всякий случай. А что говорить дальше, я уже не знал.
Ещё у меня начала кружиться голова. Я так перенервничал, что, сам того не замечая, задерживал дыхание. Не переставая улыбаться, я глубоко вдохнул и посмотрел на класс.
Повисла неловкая тишина. Мы долго молчали, пока меня не выручил Юринури.
– Ни у кого нет вопросов к Лану? – спросил он. – Наверняка вам хочется больше узнать о людях.
Один крикк поднял лапу, и я показал на него.
– РЗ-З-ЗР-Р ГРЗ-З-З-ЗР? – прорычал он.
«Язык неизвестен», – пискнул мой электронный переводчик.
– Это неуместный вопрос, Аркцер, – осадил его учитель.
– Извините, мой переводчик не понимает крикков, – сказал я. – О чём меня спросили?
– Неважно.
– Я готов ответить на любые вопросы! – бодро заверил я учителя.
– Что ж, он спросил, какой человек на вкус.
Ну и жуть! Зубы у этого крикка были острые как бритва, и, похоже, он глотал слюнки. Сердце у меня тревожно заколотилось.
– Ой! Ничего себе. Ну, я невкусный. Совсем. Особенно ноги у меня мерзкие. Обувь, которая сейчас на мне, до меня носили человек пять, и никто её не мыл. Пахнет она кошмарно. И ноги тоже. Так что… вот. Для закуски не подхожу. Совершенно точно.
Я старался перевести всё в шутку, но запоздало вспомнил, что жури не любят юмор.
Ох, ну вот.
– У меня есть вопрос, – вмешался Юринури. – Та часть, которая не твоя и пахнет кошмарно… как, говоришь, она называется?