Пламя разгорелось знатное. Его языки вскинулись выше моего роста. Все, кто был на площади, затихли. Уж не знаю, чего они ждали, может быть моих криков, но я им такого удовольствия не предоставила. Нет, я дождалась, когда сгорели веревки, удерживающие меня у столба, и вышла из костра.
Общий вздох удивления был реакцией толпы. А жрец, со злорадством смотревший на костер, увидев меня, выходящую из костра, попятился назад. На лице был написан не просто страх, а ужас, будто он увидел исчадие ада.
Ни слова не говоря, я полыхнула по нему двумя лучами из глаз, правда, прикрыв их пологом невидимости. Так как лучи были направлены в лицо жреца, оно вспыхнуло и стало, как бы, плавиться. Похоже, нечто подобное происходило и внутри одежды жреца, поскольку не прошло и минуты, как одежда монаха сама по себе осела на землю.
После чего я направилась к герцогу. Внешне он пытался сохранять спокойствие, но переливы эмоций на лице выдавали крайнюю степень волнения. Еще больше волнения проявили окружающие герцога рыцари, которые при моем приближении вытащили из ножен мечи.
— Милорд, прикажите своим рыцарям убрать мечи. Я не собираюсь без нужды забирать чьи-то жизни.
— Но вы убили моего жреца.
О, герцог перешел на «вы» — это хороший знак.
— Милорд, как я понимаю, вы, посылая меня на костер, считали, что приносите жертву богам. Но, как видите, боги смилостивились надо мною, но покарали вашего жреца.
— А разве не вы его убили?
— Милорд, как я могла его убить, если я даже не шевелилась?
Наступило зловещее молчание. Нужно было переламывать ситуацию в свою пользу.
— К тому же, милорд, я дворянка. И послав меня на костер, вы нарушили одно из правил Кодекса чести рыцаря.
— Разве? И что я нарушил?
— В Кодексе прямо записано, что дворяне не подлежат смерти через костер или повешение, а только через отсечение головы.
— Да, это так.
— Следовательно, вы обесчестили меня, приняв за простую монахиню, а не дворянку.
— Но вы же не сказали, что дворянка.
— А вы спрашивали?
Герцогу крыть было нечем. Снова воцарилось молчание. Пора было его добивать.
— Повторяю, несмотря на то, что я женщина, но я еще и дворянка. Вы меня оскорбили, потому я бросаю вам вызов на схватку, здесь и сейчас.
— Но у вас же нет ни защиты, ни оружия.
— Думайте о себе, милорд.
С этими словами, я подняла правую руку к небу и с пальцев сорвалась молния, ушедшая в небо. Это был знак Милинде. Здесь нужно сказать, что для пущей неординарности, и понимая, что с герцогом, так или иначе, придется сразиться, я придумала набросить иллюзию и на Милинду. Я вспомнила мифы о Пегасе — летающем коне, т. е. коне с крыльями. Драконица идеально вписывалась в образ Пегаса, и я лишь слегка набросала иллюзии, чтобы окружающим Милинда виделась в виде летающего коня серебристого цвета. При этом я предупредила Милинду, чтобы при посадке она сразу встала на четыре лапы, имитируя четыре ноги коня. Да и до седла при таком положении драконицы можно было достать.