Впрочем, об этом думать было некогда. Гораздо важней найти самого Цветкова.
Где он теперь? Скорей всего недалеко от фронта. Пристроился где-нибудь, как раньше в МТС, и тихо ждет немцев. И можно не сомневаться, что он сразу же выложит врагам все, что знает о схронах, о доверенных лицах, о руководителях партизанского движения в округе. Ведь немцы гораздо лучше встречают предателей, пришедших к ним не с пустыми руками...
Перебазировать схроны поздно, к тому же часть их уже оказалась за линией фронта.
Судьба нескольких партизанских групп оказалась под угрозой. Кто в действительности этот самый Цветков? Только ли дезертир? А может, и вовсе не дезертир?..
Только теперь я понял настоящую цену моей ошибки.
Исправить дело можно было единственным путем — поймать Цветкова. Взяться за это, несмотря на прошлую неудачу, должен был именно я, хотя бы потому, что знал Цветкова в лицо.
Рассказав Пруту обо всем, я попросил разрешить мне свободный поиск. Я ожидал возражений и приготовился настаивать на своем. Но Прут не возражал.
— Выедешь завтра. Хорошо продумай «легенду». И помни, что времени мало. Обстановку на фронте ты знаешь...
Итак, я начинаю свободный поиск. Иными словами, я должен задержать человека, который скрывается неизвестно где и занимается неизвестно чем. Я могу лишь предполагать, что он поджидает немцев в одном из прифронтовых районов и, возможно, работает по своей гражданской специальности — учителем биологии или, как прежде, агрономом.
Если мои предположения верны, мне остается лишь отыскать преступника среди нескольких сот тысяч жителей прифронтовых районов. В том, что живет он под чужой фамилией, сомневаться не приходится...
Разумеется, лично проверить двести — триста тысяч человек практически невозможно. Но метод исключения значительно сужает круг лиц, интересующих меня.
Отпадают женщины. Отпадают старики, дети, молодежь. Отпадают старожилы.
По существу, я должен искать Цветкова среди мужчин тридцати — сорока лет, приехавших недавно, а таких в каждом районе не так уж много: время военное...
Открыто выслеживать преступника я, конечно, не могу. В маленьких городах и поселках слухи расходятся быстро, и, пожалуй, Цветков услышал бы обо мне прежде, чем я о нем.
Поэтому и нужна «легенда», которая, не возбуждая никаких подозрений, объясняла бы, почему я кочую по прифронтовым районам и ищу недавно появившегося мужчину тридцати — сорока лет.
Перебрав в уме несколько вариантов «легенды», я останавливаюсь на следующем:
«Я приехал с передовой в краткосрочный отпуск. Ищу младшего братишку, который жил с родителями на шахте. Родители погибли при бомбежке, а братишку взял с собой какой-то командир, отчисленный из армии по ранению. Слышал я об этом от людей, фамилии командира не знаю. Говорят только, что поселился он где-то в этих местах».