Сейчас все пятеро участников туалетной разборки сидели в небольшом кабинете.
Торина Дулиновна, если я правильно понял информацию из сознания Эльфина, — замеситель директора по воспитательной части в этой школе, оставила нас здесь, под присмотром завхоза, а сама вошла в дальнюю дверь и скрылась в своём кабинете.
Завхоз, здоровенный гном, с залысинами. При этом он обладал настолько пышной бородой, что её вполне можно было бы зачесать на голову и никто не заметил бы подвоха. Он оглядывал всех пятерых свирепым взглядом из-под кустистых бровей. А ещё он пошатывался. Похоже, что он пьяный.
Эльфин, на которого я, к сожалению, никак не мог повлиять, сидел скукожившись, под взглядами четырёх пар плотоядно жрущих его глаз. Ну и еще под одним блуждающим взглядом. Сверкающим и хмельным.
То в правом, то в левом ухе Эльфина, звучал издевательский шёпот:
— Ты просто ничтожество. Очень скоро ты пожалеешь что на свет родился. Ты просто нищий слабак. И никто за тебя не заступится. Я тебя сожру, а искать тебя никто и не будет. Ты никому не нужный, безродный позор.
Надменный взгляд холодных глаз, дополнял жутковатую ситуацию. Мне-то пофигу но Эльфин трясётся как лист на ветру, на радость засранцам.
Эльфин от каждой такой фразы всё сильнее съёживался, пытаясь вжаться в стул на котором сидел, а я наполнялся ненавистью. Эх, сейчас бы вернуться в тот сортир. Зубами бы загрыз…
Ладно, я готов ещё чуть-чуть подождать, ради вечера которые эти ребята хотят мне устроить. Не знаю как я это сделаю, но эти сопляки пожалеют что начали задирать моего полуэльфа…
— Эльфин Томпсон! — раздался властный голос Торины Дулиновны, из оповещателя над дверью. — Зайдите в мой кабинет.
Самое обидное, я чувствовал всё то же, что чувствовал Паренёк. И его страх, и негнущиеся ноги, что несли его сейчас в направлении директора, и вопящее чувство тревоги внутри…
Передо мной открылся кабинет гномихи и там было на что посмотреть. Вот теперь, всё заиграло красками. Стены были обшиты золотом и красным бархатом. Над учительским столом, внутри стеклянного купола висели скрещенные топор и молот. На дверях, с внутренней стороны, висели два щита из белого металла.
И всё заставлено стеллажами с книгами и незнакомыми мне, металлическими изделиями.
— Присаживайся, Эльфин, — властно указала она на стоящий напротив её стола деревянный стул.
Нет. Только не это! Держись мелкий засранец!
Он заревел. Ну твою-то мать!
Эльфин, хныкая и трясясь мелкой дрожью, принялся рассказывать подробности всех страданий свалившихся на него. Пока он рассказал о том как его истязали в туалете, я убедился что фантазия у парня хоть куда. Хотя я ведь позже появился, может и правда что-то пропустил.