– Какие еще есть варианты? – спросил он. – Признание меня не устраивает.
– Сделка, – ответила Ида. – Предложение еще в силе. Помните? Вы мне чертежи, я вам свободу и забвение.
– Спасибо, нет.
– Тогда признайте вину.
– Я не виноват.
– Тогда почему вы тут?
– Не знаю. Потому, что министерство обороны решило извратить и отнять мою идею, – всплеснул руками Эзра.
– О да, все виноваты, кроме вас. Повзрослейте, – посоветовала Ида.
– В общем, я не буду ничего признавать, а сделка невозможна. Поэтому больше нам говорить не о чем.
– Хорошо, – согласилась Ида. – Тогда читайте свое письмо, и я пойду.
Эзра вдруг понял, что забрать письмо с собой в камеру не получится. Его придется читать тут, на глазах у Иды. Эзра покрутил письмо в руках, криво усмехнулся, порвал край конверта и достал лист бумаги.
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Марк неохотно оторвался от задумчивого созерцания выключенного светильника и посмотрел на надпись. Тегеран. В лавку вошел молодой человек неопределенного возраста. Про таких говорят: маленькая собачка – до старости щенок. Он осмотрелся и поздоровался.
– Здравствуйте. Это вы Марк Кауфман?
– Смотря кто спрашивает, – ответил хозяин лавки.
– Меня зовут Халик. Думаю, вы были знакомы с моим прадедом, это он мне рассказал о вас. Его звали Муса. – Гость посмотрел на Марка, ожидая реакции.
– Судя по тому, что ты применил прошедшее время, твой прадед наконец-то успокоился, – хмыкнул Кауфман.
– Упокоился, – поправил Халик.
– Я знаю, что говорю, – качнул головой Марк. – Итак, зачем ты пришел?
– Я хочу стать нормальным, – после недолгой паузы заявил Халик.
Кауфман хмыкнул, обошел прилавок и сел в свое кресло. Задумчиво посмотрел на гостя.
– Звучит уже ненормально. Что это значит?
– Хочу быть как все, – смущенно и пространно пояснил Халик.
– А, ну теперь все сразу стало понятно, – ровным тоном сказал Марк.
– Извините, – смутился гость. – Ну, я хочу жить, как обычный человек, любить свою работу, быть трудолюбивым мужчиной, работником, хорошим мужем, правильным сыном и все такое.
– Ничего себе, обычный, – ухмыльнулся Кауфман. – Ты живешь в стране единорогов?
– Нет, наверное, я как-то неправильно описал. Если говорить образно, то я хочу быть одним из тех мужчин, на чьих плечах держится небо, когда устают горы. – Халик грустно улыбнулся.
– Красиво, – кивнул Кауфман, – прямо-таки завораживает. У тебя во рту такое же змеиное жало, как и у твоего прадеда, я смотрю. Ты уже минуту говоришь, но ничего не сказал, а в воздухе уже витает загадочная восточная аура. Еще чуть-чуть, и я смогу заварить ее вместо чая. Говори конкретно.