– Вот об этом я и говорю, – развел руками Халик. – Призрачная красота слов меня интересует больше, чем реальность.
– Как и всех нас. За чем ты пришел конкретно? – Марк нарочно не дал гостю пойти на новый виток пространных описаний.
– Заберите у меня это, – вдруг посерьезнев, сказал Халик.
– Что «это»? – Марк сделал акцент на втором слове.
Халик молчал. Кауфман терпеливо смотрел на него, ожидая ответа.
– Если ты действительно хочешь что-то получить, то будь готов выглядеть идиотом. Что я должен забрать?
– Я… – начал было Халик, но умолк.
Кауфман вдруг понял, что он не притворяется, не играет, просто не может сказать. Так бывает с тем, кто давно прячется от всех.
– Халик, либо говори, либо выметайся.
– Я не знаю, как это объяснить. Я неправильный. Я все делаю не так… – затараторил посетитель, но Марк снова его прервал.
– Что я должен забрать?
– Видения, – внезапно сказал Халик.
– Что за видения? – спокойно уточнил Кауфман.
– Разные. Иногда я будто бы живу чужую жизнь, понимаете? – Халик с надеждой посмотрел на Кауфмана.
Марк отметил, что у парня блестят глаза.
– Нет.
– Я не смогу объяснить.
– Тогда я не смогу помочь. Итак, ты видишь некие видения, в которых ты оказываешься другим человеком. В чем проблема?
– Это само по себе проблема, не находите? – хмыкнул Халик.
– Нет, некоторые для того, чтобы такое пережить, принимают наркотики. Считай, что у тебя пожизненный абонемент на бесплатный ЛСД, – усмехнулся Марк.
– Это ненормально, – замерев, сказал Халик.
– Ну смотришь ты порой кино, что такого-то? В чем проблема? Я начинаю терять терпение, твой драматизм теряет градус.
– Ладно. Я просто попробую описать, хорошо? – Халик, судя по позе, несколько расслабился.
– Давай.
– Представьте, что вы идете на работу. Обычный день, ничего особого. А потом вдруг испытываете чувство падения. Знаете, когда в груди что-то то ли сжимается, то ли наоборот. Вы не можете даже вздохнуть, вы падаете. Куда-то в глубину. – Халик посмотрел на Кауфмана.
Тот достал из-под прилавка трубку и стал набивать, жестом попросив гостя продолжать рассказ.
– И вдруг вы осознаёте себя кем-то другим. Совсем другим. Иногда даже не мужчиной. Вы можете пережить чувства женщины, которая все утро красилась, чтобы быть красивой для мужа, а он не заметил. Этот момент. Эти оттенки разочарования и обиды пронизывают вас. Во всех красках. Это так больно, но так красиво.
Халик снова посмотрел на Кауфмана. Тот молча закурил.
– А потом вы снова идете на работу. Внутри плещется эта гамма чувств, которую некуда деть. Вы заглядываете в глаза коллегам, как бы пытаясь разделить это. Но безуспешно. Никто не понимает. Да и не может. Да, в общем-то, плевать. Но так бывает и дома. У вас видение посреди ночи, потом вы поворачиваетесь и говорите жене: «Это невероятно! Представь себе, как чувствуется тоска старого гонщика, когда он приходит на трек через двадцать лет после завершения карьеры. Какая гамма чувств!» Жена смотрит на вас, а в ее глазах только удивление и легкий страх. Она, конечно, кивает: мол, да, так и есть. Но вы же понимаете.