Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Кауфман оторвался от чтения и посмотрел на надпись поверх очков. Надписи не было. Открылась дверь, и в лавку вошел мужчина в твидовом пиджаке и аккуратных очках.
– Что-то ты зачастил, – буркнул Марк, вернувшись к газете.
– Я уж думал, что ты язык себе откусил! Две недели ни одного слова. – Мужчина подошел к прилавку и облокотился на него. – Что ты намерен делать дальше теперь, когда у тебя ничего не осталось? Ни друзей, ни пацана, ни даже покупателей.
– Я хотел спросить то же самое у тебя. Что ты будешь делать теперь, когда все средства влияния на меня иссякли? – вернул вопрос Кауфман.
– Ждать, – спокойно ответил мужчина. – Я могу ждать долго.
– Я тоже, – хмыкнул Марк.
Оба замолчали. Кауфман продолжил чтение, а гость стал задумчиво водить пальцем по пыльному стеллажу.
– Сдавайся, – предложил гость.
– С чего бы? – спросил Марк.
– Очевидно, что все плохо. Ты буквально окружен.
– Окружение – это возможность атаковать в любом направлении, – парировал Кауфман.
– Что за дешевая бравада?
Марк не ответил. Снова наступила тишина. Гость лениво продолжал водить по пыльной полке пальцем. То ли что-то рисовал, то ли нет.
– Неужели ты все еще веришь в искупление? – внезапно спросил Гуд.
– Нет, – не отрываясь от газеты, ответил Кауфман.
– Тогда зачем все это?
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Марк лениво посмотрел на надпись. Париж.
В лавку вошел пожилой мужчина в панаме и с фотоаппаратом.
– Что-то ищете? – поинтересовался Кауфман.
– Нет, так, осматриваюсь.
– Может, сувенирную лавку откроешь? – хихикнул Гуд.
Кауфман промолчал. Турист стал лениво ходить вдоль стеллажей. Остановился возле статуэтки жабы.
– Только руками не трогайте, – предупредил Марк.
– Конечно, – улыбнулся турист.
– Спорим, дотронется? – шепотом предложил Гуд.
– Нечестный спор, – заметил Кауфман.
– Это почему же?
– Ты же умеешь читать мысли.
– Умел когда-то, но знаешь, было бы что читать, как говорится. Люди слишком одинаковые.
В этот момент раздался громкий хлопок. По помещению, как после взрыва, прокатилась волна пыли. Турист исчез.
– Слушай, Гуд, или как там тебя. – Марк встал и пошел к статуэтке жабы. – У тебя сегодня настроение хорошее или что?
– У меня не бывает настроения.
– А почему тогда ты перестал быть отвратным и злым?
– Я не могу быть каким-то сам по себе. Я только твое отражение.
– Даже ты не можешь утверждать, что я был настолько злобным.
Марк взял статуэтку, направил мордой на свободное пространство и куда-то нажал. Хлопнуло еще раз. На полу очутился незадачливый турист. Он хватался за фотоаппарат, будто тот мог его защитить, и ошалело вертел головой.