С губ Сейдж срывается смешок.
– Не знаю, как ты это делаешь.
– Что делаю?
– Возвращаешь меня к жизни, – говорит Сейдж. – Но все равно спасибо.
Барьер между нами, который я вообразил, мгновенно рушится. Я сажусь на диван рядом с Сейдж, и она кладет руку мне на плечо легко и просто, словно всю жизнь так делала.
– А если это мы виноваты?
– Из-за того, что вынудили рассказать свою историю?
Сейдж кивает:
– Не могу отделаться от ощущения, что если бы я не завела речь об этом… если бы ты не показал ей фотографии…
– Ты этого не знаешь. Перестань терзать себя.
– Просто это так обыденно, понимаешь? – едва слышно говорит она. – Пережить Холокост и умереть во сне… В чем тогда смысл?
Я на мгновение задумываюсь:
– Смысл в том, что ей довелось умереть во сне. После ужина с внучкой и весьма симпатичным юристом. – Я не выпускаю руки Сейдж из своей; ее пальцы безупречно сплетаются с моими. – Может быть, она умерла всем довольной. Может быть, она успокоилась, Сейдж, и почувствовала, что все будет хорошо.
Церемония по всем статьям организована отлично, но я почти не слежу за ней, а все время оглядываюсь по сторонам – не появится ли Райнер Хартманн. Я и теперь еще не исключаю такую возможность. Убедившись наконец, что он не придет, сосредоточиваю внимание на Адаме, который скромно стоит в глубине зала, как и подобает руководителю похорон, и пытается не смотреть на меня волком всякий раз, как Сейдж берет мою руку или утыкается лицом мне в плечо.
Не стану скрывать, это довольно приятно.
Когда в старшей школе мне дала отставку девушка, желавшая встречаться вечерами по пятницам с кем-нибудь более популярным, мама говорила: «Лео, не переживай. Отверженные наследуют землю». Вероятно, это правда.
Но, кроме того, мама сказала бы мне, что флиртовать с женщиной, скорбящей на похоронах бабушки, – это прямая дорога в ад.
Я не знаю никого из присутствующих, только Дейзи, которая тихо сморкается в полотняный платочек. По окончании церемонии Адам объявляет, когда и где будет проводиться шива. Он также называет две благотворительные организации, предложенные Пеппер, куда можно переводить пожертвования в память о Минке.
У могилы я стою позади Сейдж, сидящей между своими старшими сестрами. Они похожи на нее, но слишком яркие – райские птицы по бокам от примулы. Когда настает очередь Сейдж кидать в могилу ком земли, руки у нее трясутся. Она бросает три горсти. Остальные присутствующие – в основном пожилые люди, видимо друзья родителей Сейдж, – тоже сыплют землю. Я бросаю свою горсть последним и догоняю Сейдж. Не говоря ни слова, она снова сплетает свои пальцы с моими.