Ни к чему объяснять ей, что с таких крайних мер начинать не принято. Во-первых, показания выживших в лагерях свидетелей имеют для суда решающее значение, а во-вторых, мы, как правило, не привлекаем к своей деятельности гражданских лиц в качестве временных агентов.
Особенно тех, в кого влюбляемся.
– Я сделаю все, что понадобится, Лео, – говорит Сейдж, встает и начинает расстегивать рубашку. Мою рубашку.
– Что ты делаешь?
– Надо объяснять? Диплом Гарварда, а догадаться не можешь?
– Нет. – Я делаю шаг назад. – Ни за что. Теперь ты важный свидетель.
Сейдж обвивает руками мою шею:
– Я открою тебе свои источники информации, если ты выдашь мне свои.
Эта девчонка решила уморить меня! Приложив сверхчеловеческие усилия, я отодвигаю ее от себя.
– Сейдж, я не могу.
Она обиженно отступает назад:
– Прошлой ночью, хотя и ненадолго, я была счастлива. По-настоящему счастлива. Не помню, когда я в последний раз испытывала такое чувство.
– Прости. Я люблю тебя, но это невероятный конфликт интересов.
Сейдж вскидывает голову:
– Ты любишь меня?
– Что? – Я вдруг заливаюсь краской. – Я ничего такого не говорил.
– Говорил. Я слышала.
– Я сказал, что любил бы тебя.
– Нет, – возражает Сейдж, и ее лицо расплывается в улыбке. – Ты сказал не так.
Правда? Я так замотался, что сам не понимаю, какие глупости слетают у меня с языка. Или просто не способен скрывать свои истинные чувства к Сейдж Зингер, а они такие интенсивные, что это меня пугает.
Сейдж кладет ладони мне на грудь:
– А вдруг я откажусь надевать на себя жучка, если ты сейчас же не вернешься со мной в постель?
– Это шантаж.
Сейдж сияет улыбкой. Пожимает плечами.
Легко сказать, мол, буду всегда поступать правильно и воздерживаться от неправильного, но стоит тебе оказаться в любой конкретной ситуации, как ты сразу понимаешь, что нигде нет черного и белого. Только градации серого.
Я замираю в нерешительности. Но лишь на секунду. А потом хватаю Сейдж за талию, беру на руки и говорю:
– Я на все готов ради своей страны.
Нелегко было прорваться в тюрьму.
Сперва я испекла круассаны, их горьковатый миндальный привкус должен был замаскировать добавленный в тесто крысиный яд. Я оставила угощение у дверей комнаты охранника, который будет сторожить Алекса до завтрашнего утра.
А тогда помощник Дамиана замучит узника до смерти.
Я издала дикий вопль, как раненое животное, и спровоцировала стражника открыть дверь и посмотреть, что за шум. Не заметив ничего подозрительного, он пожал плечами и забрал корзину с выпечкой. Через полчаса бедняга бился на полу в смертельной агонии, изо рта у него шла пена.