– Тебе легко говорить. Они тобой очарованы.
– Похоже, я оказываю такое воздействие на всех женщин семейства Зингер.
– Хорошо, – отвечаю я, – тогда, может, попробуешь использовать эту магию и загипнотизировать меня, чтобы я не испортила все сегодня.
Он обходит стол и гладит меня по плечам:
– Ты ничего не испортишь. Хочешь, повторим все по шагам еще раз?
Я киваю.
Мы уже раз пять репетировали предстоящий разговор, попутно проверяя исправность оборудования. Лео изображал Джозефа. Иногда он был общительным, иногда враждебным. Иногда просто замолкал и уходил в себя. Я говорю воображаемому Джозефу, что теряю уверенность в своих силах; что, если я действительно собираюсь покончить с ним, мне нужно думать о его поступках, а не о глобальном геноциде; нужно увидеть лицо или услышать имя одной из его жертв. В любом из разыгрываемых сценариев я выуживаю из него признание.
Но все же Лео не Джозеф.
Я делаю вдох:
– Спрошу его, как он себя чувствует…
– Хорошо, или задай еще какой-нибудь обычный вопрос. Главное, не дай ему почувствовать, что ты нервничаешь.
– Отлично.
Лео садится на табуретку рядом со мной:
– Тебе нужно, чтобы он раскрылся сам, без твоего нажима.
– А что сказать ему о бабушке?
Лео отвечает не сразу:
– В обычной ситуации я бы вообще не стал упоминать Минку. Но ты обмолвилась ему о смерти кого-то из родных. Так что действуй по ситуации. Но если заговоришь о ней, не вдавайся в подробности, что она из переживших Холокост. Я не могу гарантировать, как он отнесется к этому.
Я утыкаюсь лицом в ладони:
– А ты не можешь просто допросить его?
– Могу, но он наверняка почует неладное, если вместо тебя в больнице появлюсь я.
Наш план состоит в том, что Лео будет находиться в фургоне, припаркованном на другой стороне улицы, напротив дома Джозефа. При таких условиях приемник – коробка размером с небольшой чемоданчик – будет хорошо улавливать сигнал с прикрепленного ко мне передатчика. Пока Лео, спрятавшись в фургоне, будет вести наблюдение, я буду в доме у Джозефа.
Мы договорились об условных словах.
– И если я скажу: «Сегодня я должна встретиться с Мэри…»
– Тогда я вломлюсь в дом с пистолетом, но не смогу сделать прицельный выстрел, не оттолкнув тебя. Так что я лучше использую приемы джиу-джитсу, за которые получил синий пояс в седьмом классе. Я отшвырну Джозефа от тебя, как драное пальто, и припечатаю к стене, сжав ему горло. Я скажу: «Не заставляй меня делать то, о чем мы оба пожалеем». Звучит как в кино, да так и есть, но я раз десять использовал эту фразу при задержаниях, и она срабатывала. Я отпускаю Джозефа. Он валится на пол у моих ног и признается не только во всех военных преступлениях, совершенных в Освенциме, но и берет на себя ответственность за колоссальные ошибки компании «Кока» с ее новой колой и все неувязки второго сезона сериала «Секс в большом городе». Он ставит подпись на пунктирной линии… А дальше – звонок в местное отделение полиции, его берут под арест, а мы с тобой уезжаем и растворяемся в закате.