Очередной сальный смешок.
— Да я только и хотел, что историю, чтоб ее, просто историю! — вскричал Филип.
— Нет, Мёрдстоун, ты хотел мою историю. А это, как ты убедишься, совсем другое дело.
Зазвонил телефон.
Муха резко втянула хоботок в его хитиновое вместилище и развернулась — точно застигнутый врасплох преступник, подвластный какому-то жуткому зову. Лапки ее совершили очередную серию угловатых движений, цепляясь коготками за ковер. Филип съежился, но муха метнулась от него к камину.
— Сожалею, что вынужден оборвать нашу беседу. Время не стоит на месте — даже в Фулах. Адью, Мёрдстоун. Я еще вернусь. Теперь у меня есть твои координаты. Хоть какая-то кроха определенности для тебя. Смею сказать, возможно, ты обретешь в ней утешение — теперь, когда границы твоего мира растаяли. По крайней мере, на меня можно положиться.
Муха заползла в камин и приподнялась к дымоходу, нащупывая в почернелом жерле зацепки для передних лапок. А потом с треском и шорохом начала подниматься и пропала из виду.
Великой Мухе Флемуорти потребовался почти месяц на то, чтобы войти в местный фольклор. Причиной задержки стала некоторая сомнительность ключевых свидетельниц. С виду-то Мерили и Фрэнсин казались совершенно нормальными. С другой стороны — близнецы. Ходили о них всякие слухи сексуального характера. А что важнее, они были библиотекаршами, а значит — с причудами. Как выразился Леон однажды вечером во время горячего обсуждения Мухи в «Приюте коновала»: «Не просто же так это место назвали приври-ка-текой».
Сами Фрэнсин и Мерили тем временем сохраняли тихое достоинство. В библиотеке наблюдался заметный прирост посетителей, изображавших интерес к видеоурокам аэробики, но в ответ на все расспросы Мерили (а может, Фрэнсин) отвечала только: «Я уж что видемши, то видемши, а врать не стану».
Однако на очередной ежемесячной скотной ярмарке, проводимой в заброшенной индустриальной зоне на окраинах города, положение дел изменилось в пользу сестер. Шикарная вдовица Флаксмэн, широкоплечая и (предположительно) лесбийских наклонностей владелица племенного завода «Тоггенхеймский козел» по ту сторону Гримспаунда, неожиданно подтвердила их рассказ. Она разглагольствовала в буфете:
— В воскресенье, вот когда дело было. Привет, Бернард. Да ты что? Сорок гребаных фунтов за голову? Холера! Ну что тут поделаешь. Чертова Европа. До скорого. Ну как получится. Да-да, повторить. Будь-будь. О чем я там говорила? Что-что? А, да. Во время ланча, вот когда. Я аккурат пришла к загону, а тут над ним и пролетает эта тень. Я-то, конечно, ничего такого не подумала. Ну, облако. Но тут, гром меня разрази, если шесть козочек и оба козла не валятся как подкошенные. На месте прям. Как подстрелили. Я аж поверить не могла. Нет, Джерри, пивасик, как ты выражаешься, тут ни при чем. Но раз уж мы на эту тему… Спасибо. И воды глоточек еще. Твое здоровье. Козы-то? Да через минуту-другую пришли в себя. Правда, до конца так и не оправились. Бедный старина Аякс все еще никакой. Боюсь, придется пристрелить бедолагу, если не поднатужится. Говорите, что хотите, а история чертовски мутная.