Человек рядом с ним, единственным видимым отклонением от нормы которого являлся седой хвост волос, потянулся к мальчику и успокаивающе положил ему руку на локоть.
— Спасибо, — сказал Филип, и публика снова захлопала — должно быть, чтобы заглушить затихающие вопли мальчика. — Что и требовалось доказать. Я не сговаривался с моим юным другом. Единственная причина, почему я отметил этот конкретный отрывок, это что именно его меня всегда просят прочесть. Ума не приложу почему.
Одобрительные смешки.
Филип открыл книгу. Молчание заволокло комнату теплой снежной пеленой. Филип начал читать — чуть приподнятым, чуть хрипловатым голосом с еле уловимым девонширским акцентом. Голосом, как понимал слушатель, писца Покета.
— За ваш успех, милый.
Минерва отпила шампанского и принялась водить языком по зубам. Филип зачарованно наблюдал.
— Обожаю креветки в фенхеле, — сказала она, — но к зубам липнет — просто беда, правда? Ну, словом. Пройдемся по расписанию? Вы как, в силах?
— Абсолютно.
— Окей, ладненько. Приземляемся в Джи-эф-кей в два часа по местному времени. Машина отвезет нас в «Фокс-студиос». У вас будет час на то, чтобы прийти в себя, а потом… Тьфу ты. Снова та блондинка. Спорим на гинею, она по вашу душу.
Стюардесса с бейджиком «Вирджиния» на груди, улыбаясь, прошла через салон первого класса и легонько положила руку на стенку капсулы Филипа.
— Прошу прощения, что прерываю, — сказала она, — я могу подойти попозже, если вам так удобнее.
— Все в порядке, — ответила Минерва. Такую улыбку, как у нее, сейчас могли бы выжечь кислотой на статуе Мадонны. — Сделайте одолжение.
— Просто мне довелось упомянуть капитану, что вы на борту, и — можете представить — он буквально как раз сейчас читает «Темную энтропию» и попросил меня попросить вас подписать ему книгу. Он ее обожает.
Она протянула роман.
— С удовольствием, — сказал Филип, нашаривая свою перьевую ручку фирмы «Монблан». — И как зовут нашего отважного капитана?
— Кеннет.
— Разумеется.
Филип попытался придумать что-нибудь подходящее для человека, который ведет через Атлантику самолет с двумя с половиной сотнями пассажиров, а сам при этом с головой ушел в книжку про гномов и некромантию, но воображение отказало ему. Так что он написал просто: «Кену с наилучшими пожеланиями, Филип Мёрдстоун», подписавшись своей новой подписью — где первая буква имени была слегка стилизована на греческий лад, а С напоминало свернувшуюся змею.
— Итак, — сказала Минерва, когда ей снова удалось завладеть его вниманием, — сперва у нас по списку Хоуп. Вы появляетесь вторым гостем в программе. Вторым гостем — это хорошо, вторым гостем — круто. Мне ради этого пришлось потянуть кое-какие струны — да что там, чертовы стальные тросы пришлось потянуть. Это потому, что место первого гостя — для малахольных. Хоуп выпускает первым кого-то, над кем аудитория может посмеяться — окей? Третий, заключительный, гость — кто-то, с кем аудитория сможет посмеяться вместе, верно? Второй гость, который в середине, то есть вы, — это серьезный гость. Хоуп с командой делают такое, когда очень серьезные люди смотрят середину его шоу, потому что…