А может, потому что она притащила на буксире Филипа. «На буксире» было самым подходящим выражением; она чувствовала себя тем отважным буксирчиком с картины Тернера, что волочет за собой громаду некогда величественного военного корабля, предназначенного на слом. Ужас просто, каким же бестолковым он оказался. Ради всего святого, он же победитель, а сам… а сам вообще как не здесь. Господи!
Увидев, каким он появился в Дорчестере, Минерва пришла в ужас. Она почти истощила свои запасы невозмутимости, сумев удержаться от крика. Он выглядел кандидатом в список Шиндлера, а не шорт-лист. Она втащила его в номер, силком загнала в горячую ванну с ароматерапическим «Маслом для кризиса». Затем отправила на стрижку и полный курс ухода за лицом. Помогая ему облачиться в новый костюм, она осознала, что с тех пор, как с Мёрдстоуна снимали мерки, он сильно потерял в весе. Брюки заметно болтались. Но, по крайней мере, теперь он выглядел просто чокнутым, а не совсем уж бездомным доходягой. Вполне окей поскольку по меньшей мере половина присутствующих будут чистыми психами.
Но куда, о куда же пропал Мёрдстоун недавних дней, Мёрдстоун «Последнего обозрения», Хей-он-Уай, Нью-Йорка, Лос-Анджелеса? Каким образом его заменили на этого типа, словно носящего чужие вставные челюсти?
Минерва покосилась на него поверх бокала с шампанским. Понаблюдала, как он бессмысленно кивает в ответ на оживленное журчание, исходящее изо рта Пердиты Холмс. Ей хотелось влепить ему пощечину, завопить: «Эта скучная сучка — руководитель отдела закупок в Метробукс, так прояви к ней капельку уважения, черт подери!»
Она допила бокал и подала молодому человеку в черно-золотом жилете знак — принести еще.
Она не могла все это принять. Так не пойдет. Она глубоко вдохнула (ох, сигаретку бы!) и позволила словам сложиться у нее в голове — не слова, а ряд треклятых надгробий:
Филип не в состоянии написать то, что все называют «Мёрдстоуном-номер-два». (Не говоря уже о «Мёрдстоуне-номер-три».)
Просто не в состоянии.
«Темная энтропия» оказалась великолепным мыльным пузырем.
Филип пронесся по небосклону наподобие той кометы Билла Хейли Бопа или как там ее — и исчез.
Одноразовое чудо.
Эпический великолепнейший Номер-один, но и только.
Кончен бал.
Само по себе, ничего плохого. Масса народа уходила на пенсию с куда меньшим. Несравненно меньшим. По роду профессии Минерва знала не одного сочинителя, зависшего над Номером вторым на долгие годы.
И Филип тут не виноват. Виновата она. Она должна была прочитать его. Человека, а не злополучную книгу. Должна была сказать «Горгоне»: «Окей, вы получили всем бестселлерам бестселлер, переводы на тридцать семь языков, фильм, богатый потенциал для побочных линий, вот это все — но тут и точка. Автор, чтоб его, теперь иссохшаяся саранча. Из него больше выжимать нечего. Окей? Переходим к следующему кандидату».