Знаменитые русские о Неаполе (Кара-Мурза) - страница 103

Леонид Николаевич Андреев (21.08.1871, Орел –12.09.1919, деревня Нейвола, Финляндия) – прозаик, драматург. Окончил юридический факультет Московского университета, но предпочел литературную карьеру и быстро приобрел всероссийскую известность.

Первый приезд Андреева в Италию был вызван трагическими обстоятельствами, 11 декабря 1906 г. в Берлине от послеродовой горячки скончалась жена Андреева – Александра Михайловна Велигорская. Сразу же вслед за этим, оставив новорожденного сына Даниила на попечение родственников, Андреев, находящийся в состоянии крайней депрессии, уехал в Италию, на остров Капри, где провел полгода. Живший к тому времени уже несколько месяцев на Капри Горький вспоминал об Андрееве:

«Одетый в какую-то черную бархатную куртку, он даже и внешне казался измятым, раздавленным. Его мысли и речи были жутко сосредоточены на вопросе о смерти…»

Сам Андреев писал в те дни В. П. Тройнову:

«И одиноко очень, среди этих пальм, итальянских песен, лазурных волн. И море не радует. И забвенье не приходит… А душа у меня еще старее, выжженная, опустошенная, ограбленная жизнью… Забвенья нет, и все сильнее болит душа – так болит, что хочется уйти в темный подвал и еще глубже и еще глубже».

Приехавший на Капри с матерью Анастасией Николаевной и старшим сыном Вадимом, Андреев поселился на «Вилле Карачиолло», принадлежавшей вдове известного художника.

Горький: «В темных комнатах этой виллы было сыро и мрачно, на стенах висели незаконченные грязноватые картины, напоминая пятна плесени. В одной из комнат был большой закопченный камин, а перед окнами, затеняя их, густо разросся кустарник; в стекла со стен дома заглядывал плющ. В этой комнате Леонид устроил столовую».

Отплытие из Неаполитанской гавани (фото начала хх в.).

Весной 1907 г. Андреев позвал на Капри своего друга – известного писателя Викентия Викентьевича Вересаева, которому писал в начале марта:

«Приезжайте сюда на Капри. Отдохнуть тут можно всячески – и лежа на камушке у моря, и шатаясь по Риму, Флоренции и пр. – всё близко… И с Вами мы предприняли бы ряд всевозможных экскурсий – по морю и по суше. Устроиться здесь можно недорого. Конечно, присутствие здесь Горького для Вас особенной цены не имеет, но изредка хорошо повидаться и с Горьким. Я вижу его часто и с большим удовольствием. Видел бы еще чаще, если бы…. но об этом можно говорить, а не писать… Работал я тут. Трудно было вначале невыносимо, – как для маньяка, одержимого определенной идеей, видениями, снами, – писать о чем-то совершенно постороннем. Но преодолел – частью из упрямства, частью чтобы оправдать собственное существование; однако добился, кстати, и жестокой бессонницы, головных болей и пр. Сейчас, кажется, проходит, по крайней мере, вот уже две ночи сплю. И рассказ кончил. „Иуда Искариот и другие“ – нечто по психологии, этике и практике предательства. Горький одобряет, но сам я недоволен. Продолжал выработать и дальше, ибо делать больше нечего – но голова не выдерживает. Буду отдыхать, фотографировать, гулять и т. д…. Вы ведь в Италии уже побывали и несколько знакомы с нею. Мне нравится дышать свободно. Я даже итальянскому учусь, учитель ходит, но память точно отшибло, ничего не выходит. Все же стараюсь… Настаивать боюсь, но думаю, что Капри для Вас оказалось бы хорошим местом. Красиво тут, ясно как-то и нет того раздражающего, чем противен для меня Крым…»