— Этого не может быть — я лично проверял все дома! — возразил Арик.
— К сожалению, это было. Они решили остаться и попрятались в подвалах домов в надежде пересидеть там до тех пор, пока вы уйдете. И погибли под обломками… Ты действительно мог ничего не знать о тех, кто засел в подвалах. Но кого это сейчас волнует?!
— И что теперь будет со мной и с моими ребятами?
— Увы, это решаю уже не я. Вот, — Даян кивнул на лежащий перед ним лист бумаги, — сегодня утром мне сообщили, что 19 октября Старик хочет говорить с тобой лично. От него ты все и узнаешь.
Утром 19 октября 1953 года Ариэль Шарон услышал по радио официальное заявление Бен-Гуриона по поводу событий в Кибие.
«Проведя тщательное расследование, — говорил Бен-Гурион, — мы выяснили, что ни одно подраздление ЦАХАЛа, включая самое маленькое, не принимало участия в атаке на Кибию. Вместе с тем мы не исключаем, что эта акция, обернувшаяся столь трагическими последствиями, была совершена жителями каких-либо еврейских населенных пунктов, пострадавших от арабского террора или беженцев из арабских стран…»
Старик лгал и знал, что лжет! Арик и сам считал, что порой, во имя высших целей, ложь необходима и вполне уместна, но эту ложь из уст Бен-Гуриона он воспринял как предательство. Слова премьера о «самом маленьком подразделении ЦАХАЛа» могли означать только одно: тот уже принял решение о роспуске 101-ого отряда, чтобы никто не смог никогда докопаться до правды.
С тяжелым чувством майор Шейнерман вошел спустя несколько часов в кабинет премьер-министра.
Но первый вопрос Бен-Гуриона ошеломил его: оказывается, ненавидевшего своих политических противников смертельной ненавистью Старика больше всего волновало, нет ли среди бойцов его отряда сторонников оппозиционных режиму партий и бывших членов организаций ЭЦЕЛ и ЛЕХИ?
— Они вполне могли устроить за твоей спиной резню в Кибие! — пояснил премьер свой вопрос. — Кого-кого, а этих гадов я знаю лучше, чем кто бы то ни было.
Когда Арик ответил, что все бойцы его подразделения являются выходцами из кибуцев, поддерживающих правящую социалистическую партию МАПАЙ, Бен-Гурион успокоился, и разговор потек в ином русле.
Он внимательно выслушал рассказ Арика о том, какой мертвой выглядела Кибия накануне взрывов, как Арик сам обходил дома, как вынес из одного из них девочку, и вдруг заметил:
— В конце концов, все к лучшему! Не важно, что скажут о происшедшем в Европе, а важно то, как его оценят здесь, у нас, на Ближнем Востоке. А, судя по всему, после Кибии арабы не на шутку напуганы. Они поняли, что мы можем на равных говорить с ними на их языке — языке силы, и меня это устраивает.