На Игоря, Алису и детей здесь смотрели без интереса. Разве что их странные наряды ещё как-то цепляли взгляд. Видимо, в городе принято было ходить в чём-то, более пригодном для морозов.
– Папа! А почему дедушка молчит? – тихо спросила Лиза у Игоря.
– Просто не хочет говорить, – устало ответил тот.
Эх, если бы ребёнок мог смириться с таким положением вещей!.. Воспользовавшись моментом, Лиза вскоре выскользнула из-под надзора взрослых. Вот она идёт за ручку с мамой, а вот – уже поравнялась с седым и открывает рот.
– Лиза!.. – сдавленно простонала Алиса.
– Дедушка, а это ведь ты моему папе помог?
– Помог? – седой глянул на ребёнка и серьёзно обдумал вопрос. – Может, даже и помешал… Но нашёл его я. Как тебе и обещал.
– Спасибо!.. А почему ты молчишь? – ребёнок не собирался останавливаться на достигнутом.
Вообще у Лизы было такое свойство: она всегда шла до конца, досконально выясняя, где заканчиваются границы дозволенного.
– Я просто не люблю говорить! – улыбнулся седой. – Я говорю по делу… Позволь вопрос, малышка? А как это ты так много говоришь в столь юном возрасте?
Лиза посмотрела на седого, как на идиота. Половину слов она, похоже, вообще не поняла. И искренне посчитала, что дедушка мог бы и яснее выражаться.
Однако общий смысл уловила и всё-таки ответила:
– А я хорошо говорю. Я с братом говорю. С мамой говорю. С Верой говорю. С папой говорю. А брат… Брат молчит больше. Когда со мной не спорит.
– Гав! – подал голос пёс.
– И с собачкой говорю! – гордо добавила Лиза.
– А я вот как твой брат… – признался седой. – Больше молчу. Но ты не волнуйся! Мужчины часто так себя ведут. Мало говорят. И много делают.
– Как папа? – радостно уточнила Лиза.
– Я надеюсь… – ответил седой и покосился на Игоря, который не знал, куда ему деться от такой «похвалы». – Иди к своим. Будет ещё время наговориться…
Удивительно, но Лиза всё-таки послушалась. То ли обещание «ещё наговориться» возымело эффект, то ли она немного стеснялась – хоть это ей обычно и несвойственно. Так или иначе, уже через пару секунд Лиза с довольным лицом снова сжимала ладонь мамы. А Алиса промолчала и не стала ей ничего высказывать.
Вскоре седой свернул с широкой улицы, которая вела их от ворот, и углубился в переплетение узких и извилистых переулков. Чем дальше, тем меньше были дома. Сначала снизились до двух этажей, а затем даже их фасады становились всё более и более узкими. Пока не пошёл чуть ли не частный сектор… И дворики у домов здесь были либо совсем маленькие, либо отсутствовали вовсе.
У одного такого дома седой и остановился. Дворик там был крошечный – всего два на два метра. На нём умещался большой мусорный бак и коновязь с корытом для воды. Правда, коновязь и корыто были пусты. Видно, седой «Ваныч» транспортным животным не озаботился. Держал больше для гостей.