Еще как подошел бы...
Так или иначе, Валя и Анатолий встретились, полюбили и уже не расставались никогда. До самой его смерти.
На следующий день уже в пять часов вечера Анатолий примчался к Ляпидевскому. Накануне выпили сильно, и тот, конечно, ничего не помнил.
— Мы идем в театр? Сейчас?!
Серов сделал страшное лицо и нетерпеливо закричал:
— Давай одевайся, сумасшедший! Ведь она играет сегодня! Ты такой важной вещи не поймешь, я должен ее видеть!
— Еще время есть, — заспорил было оторопевший Ляпидевский, совсем не готовый к выходу в театр.
— Опоздаем. Хочу поскорее прийти туда, поторопись!
И они помчались в театр на роскошном «крейслер-эмпериале» Анатолия. Серов называл свой автомобиль «Королевой». Недавно он получил ее в подарок вместе с шикарными золотыми часами и безгранично гордился своей великолепной машиной. В то время автомобилей в Москве было совсем немного, а таких, как у Анатолия, и вовсе никто не видел. А потому и сам он королем вальяжно, представительно подкатил к зданию на улице Чехова. Красавец, в новой с иголочки летной форме, причесочка — волосок к волоску, огромный, глаза горят — все девчонки твои. На него неизменно смотрели с восхищением, благоговейным трепетом, билетеры лакейски провожали а зал. Но сам он никого не замечал. Ждал, когда появится Она. Заметно волновался.
Наконец свет погас, пошел занавес, и соседи перестали поедать взглядами живописного беспокойного зрителя, увешанного, как на военном смотре, орденами.
Смотрели «Бедность не порок» Островского. Зрители в театре — молодые, неискушенные театралы. Помните, как критик описывал публику этого молодежного театра — гневные возгласы, частое всхлипывание в зале. Трогательная драма молодой девушки, необычайно трепетной и нежной Любови Гордеевны разволновала Анатолия так, точно все это случилось не с героиней, а с самой Валентиной, и он, столь же непосредственный, как и остальные зрители, буквально рвался к ней на помощь, а Ляпидевский его успокаивал и удерживал — с трудом...
Валя играла Любовь, и все сходилось. Бесспорно, она нуждалась в защите и опеке. Ее ведь нельзя ни на миг оставить! Сюжет и реальность путались в голове. Он любил обеих — Валю и ее трогательную Любушку. Она и правда играла талантливо. Для него же она была прекраснее всех. Равной ей во всем мире не найти. Восторг мешал ему что-то понять в пьесе. Неужели Валентина Половикова, которую теперь любили все пришедшие на спектакль люди, вчера так нежно говорила с ним и, кажется, отвечала на его чувства?.. Красота актрисы завораживала, а теперь, подчеркнутая ярким гримом, казалась ослепительной. Но ее особенная, неповторимая нежность обращена была только к нему.