Я сделал глубокий вдох, удержался от порыва еще раз злобно взглянуть на нее и сунул голову в щель.
Зеленые Ботинки лежал там, где мы его оставили, – лежал, раскинув руки и ноги, на маленькой по площади стопке поддонов. Грудная клетка выпирала вверх, будто он перевернулся во время затяжного прыжка с парашютом. Разница состояла в том, что сейчас над ним кто-то склонился. Я узнал этого человека сразу, даже со спины. Он был сосредоточен на теле и поэтому пока нас не заметил. В идеале тут мне следовало бы медленно попятиться, запереть дверь и привести полицию, как мы и договаривались. Но я этого не сделал. Словно какая-то невидимая нить тянула меня внутрь сарая. Я едва ощущал, как София отчаянно стучала меня по руке, ее предостерегающее шипение смело ветром.
Мое появление осталось незамеченным, грохот металлических стенок и стоны крыши, которую продолжало заметать снегом, скрадывали звуки моих шагов. В сарае было холодно, железные стены дышали морозом, от бетонного пола тянуло стужей. Мое дыхание превращалось в туман. Я покашлял. Человек резко вскинулся, отступил на два шага от тела и вскинул вверх руки. Красные.
– Милые вещи, – произнес я.
Так мы шутили между собой.
Я говорю «милые вещи» Эрин так часто, потому что, когда мы были женаты, я посоветовал ей в случае, если она будет злиться на меня, на вопрос: «Как у вас дела с Эрнестом?» – отвечать: «Ну он всегда говорит милые вещи».
Плечи Эрин поникли, руки опустились, и она с глубоким вздохом облегчения произнесла:
– Слава богу!
После чего расплылась в такой широченной улыбке, какой я уже давно у нее не видел, и пошла ко мне, но остановилась, услышав сталь в моем голосе:
– Что ты здесь делаешь, Эрин?
– Ты еще не поговорил с Майклом? – Тон у нее был неожиданный – смесь робости и удивления, как будто после моего таинственного, полного враждебности и противоречий разговора с братом все должно быть предельно ясно. – Он рассказал тебе про Алана?
– Да, он рассказал мне про Алана.
– Ладно. Тогда… – Эрин вновь замолчала, словно решила, что заполнила достаточно пустых мест в анкете, а потом поняла, что на самом деле ничего не сказала вслух, и продолжила своим мягким учительским голосом: – И что ты об этом думаешь?
– Не знаю, чему верить.
Какой смысл лгать Эрин? Ей это всегда удавалось лучше, чем мне. Я знаю, знаю, выдвинутое обвинение слишком серьезно, чтобы помещать его в книгу, где она не может ничего возразить, но это правда. Кроме того, любовную интрижку завела она.
– Рядом с нами мертвый человек, – без обиняков заявила Эрин.