. То же самое было сказано и мне: я – единственный, на кого он может положиться, так как дал против него показания в суде. Он позволил, чтобы его засадили в вонючий ящик с носками только для того, чтобы без посторонних отдать мне ключи от машины. София и Кроуфорд не должны видеть, что в фургоне. Эрин права.
– Мне нужна минутка, чтобы взглянуть самому. – Я возвысил голос над ветром. – Гм… вдруг это небезопасно.
Отмазка была так себе. София выкатила глаза. Интересно, что ее раздражало сильнее: исключение из числа доверенных лиц или то, что каждый раз, как я становился на сторону Эрин или Майкла, она все дальше отодвигалась от денег. Мне пришло в голову, что, вероятно, поэтому она и вмешалась в наш разговор у трупа именно в тот момент, когда мы с Эрин нашли общий язык и стали действовать заодно. От Кроуфорда я ожидал большего сопротивления по самым разным причинам (цепочка улик, свидетелей, любое сходство с работой опытного полицейского), но, кажется, он оставил всякие попытки изображать из себя настоящего копа. Эрин отогнала их обоих за фургон, и, еще пару раз поднажав на заледеневшую и трещавшую на морозе дверцу, я открыл ее.
Снег до сих пор валил так густо и небо было таким серым, что даже при открытой задней двери в глубине фургона мало что можно было разглядеть. На стенках висели стропы и веревки для крепления перевозимой мебели. Но дальше я увидел некий крупногабаритный предмет весьма специфической формы. Он напоминал…
Я не мог сказать точно, нужно было рассмотреть поближе. Я забрался в кузов, фургон скрипнул и пружинисто качнулся на рессорах. Воздух внутри был затхлый и пах, помимо всего прочего, свежей землей. Мы кое-что откопали.
Глаза привыкли к сумраку. Из всех вещей, которые, по моим представлениям, могли бы находиться в машине Майкла, свидетельствовать о его невиновности и говорить о том, где он провел прошлую ночь, эта даже не пришла мне в голову. Несколько секунд я стоял, совершенно ошарашенный, пока кто-то вдруг не стукнул в стенку фургона.
– Ну что там? – раздался приглушенный голос Софии.
Я подошел к двери и опустил ее вниз, запирая себя в темноте. Эрин права. Это предназначалось для меня, и только для меня.
По углам гроб был запачкан грязью. Это объясняло стоявший в кузове запах свежей земли. Я осмотрел саркофаг при свете фонарика из телефона (батарея: 37 %). С виду дорогой, сделан из прочного дерева, вероятно дуба, хорошо залакирован, а потому не слишком сильно пострадал, с обеих сторон имелись изящные хромированные ручки. Новым он не выглядел, но и столетним тоже не казался. Определить возраст было трудно. Люси порадуется: как бы далеко ни зашло у Майкла и Эрин дело с окончательным заключением брака, гробокопательство обеспечивало им хорошее алиби.