Мой мозг пытался собрать воедино картину произошедшего: неужели кто-то протащил меня по льду до самого берега. Однако, по мере того как я приходил в чувство, вызревало и понимание: если бы я лежал на улице, мне было бы гораздо холоднее. Я был в постели. Одеяло подоткнуто вокруг шеи, будто я ребенок, склонный к ночным кошмарам, причем туго, как в сумасшедшем доме. Я сморгнул туман.
Меня не поднимали наверх, значит я не мог находиться на чердаке своего шале. Следовательно, я в одном из номеров отеля. Как-то идентифицировать его было непросто – комната тускло освещена, шторы задернуты. Это раздражало, потому что я не мог определить, сколько времени, и не хотел следовать штампу – человек очнулся и первым делом спрашивает: «Который час?» или «Долго я был в отключке?».
На другой стороне комнаты две фигуры вели приглушенный разговор, не замечая, что я пришел в себя. В моей правой руке ощущалась постоянная пульсирующая боль. Я откинул край одеяла, чтобы осмотреть повреждения, и понял, что на руку надета кухонная прихватка с цветочным орнаментом. Я потянул за нее и сморщился, так как она не поддавалась. Засунул внутрь прихватки палец и нащупал какую-то липкую перепонку. Похоже, моя кожа приклеилась к хлопковой ткани. Я слипся с чертовой варежкой.
Кто-то положил руку мне на плечо, останавливая мои попытки стянуть с себя ненавистную рукавицу.
– Я бы не стала. – Подняв глаза, я увидел Джульетту, владелицу курорта. Она качала головой. Позади нее стояла Кэтрин. – Вам не понравится то, что вы увидите.
Кэтрин подала мне таблетку из маленького рыжего пузырька. Я взял ее и стал рассматривать.
– Оксикодон, обезболивающее. Серьезная штука, – сказала моя тетка в качестве объяснения.
Мне этого хватило, я закинул пилюлю в рот. Кэтрин немного подумала, видимо оценивая, как употребление таких таблеток согласуется с ее трезвенничеством, и добавила, будто оправдываясь:
– Для моей ноги.
Я разочаровал сам себя вопросом:
– Долго я был в отключке?
Кэтрин подошла к окну и отдернула шторы, за ними обнаружилось такое же вечно черное небо, под которым я уснул прошлой ночью. Кажется, снег прекратился, но ветер, похоже, еще не утих: стекло дребезжало в оконной раме.
– Несколько часов, – ответила Джульетта.
Я перешел в сидячее положение, что вызвало приступ кашля и спровоцировало судорожные метания в попытке сохранить достоинство в момент сползания с меня одеяла. Кэтрин, прикрывая рукой глаза, подала мне белый гостиничный халат. Я заметил, что Марсело тоже находится в комнате – пристроился на диванчике и наблюдает за нами. Вот странно. Хотя его никогда нельзя было обвинить в отсутствии, он при этом вовсе не входил в число отчимов, которые станут сидеть у постели больного пасынка.