– Полагаю, он считает, что я потратил их все, так что обрадуется тому, что получит…
– …бо́льшую часть…
– …бо́льшую часть обратно.
София преувеличенно шумно вздохнула, усилив эффект трепетом губ, и отошла к окну, постучала пальцем по стеклу и мгновение полюбовалась горами.
– Зачем ты взял их? – спросила она, вдруг посерьезнев.
София насквозь видела всю ту ложь, которую я лил фонтанами, убеждая самого себя, что деньги остались у меня случайно, так как я упустил момент, когда можно было о них упомянуть… так как был слишком смущен… думал, это усложнит дело. Она видела: тут кроется что-то еще. Простая жадность? Едва ли. Я не ожидал, что завтра Майкл заключит меня в объятия и разделит со мной наличные, но я солгал бы (а обещал этого не делать), если бы не сказал, что в течение трех лет испытывал некое умиротворение, памятуя о лежащей в глубине моего шкафа сумке с деньгами, особенно в свете всего произошедшего с Эрин. Это были деньги, имея которые можно в любой момент встать и уйти. Это были деньги на случай, если все пойдет прахом. Это были деньги, чтобы начать сначала. Я не хотел их, но радовался, что они там лежат.
– Я их не брал, – завел я свою обычную песню. – Они у меня оказались.
София разочарованно нахмурилась. Она понимала, что мои оправдания хорошо отрепетированы.
Правда была такова: этим утром перед выездом из дома я взял две пачки банкнот и сунул их в бельевой ящик. Правда состояла в том, что, пока Марсело не вмешался в дело, я считал, что Майкл отправится в места не столь отдаленные на гораздо более долгий срок и деньги ему будут не нужны. Правда в том, что я не потратил больше исключительно и только потому, что не знал, откуда эти деньги и можно ли их отследить. В противном случае я, по крайней мере, положил бы их на счет и тратил проценты. Правда в том, что я до сих пор не решил, отдам ли завтра деньги Майклу.
Я привез их на случай, если он спросит. А Софии сказал о своем намерении для усиления ответственности, чтобы не дать себе пойти на попятную.
У людей, которые решились на что-то, бывает такой особенный вид. Внешне ничего не меняется, но вы ощущаете это шестым чувством, вроде как мурашки бегут по шее под чужим недобрым взглядом. И вот это произошло. Атомы в воздухе сместились. София приняла решение.
– А если я скажу тебе, что мне нужна часть этих денег? – вдруг выдала она.
Зазвонил телефон, напугав нас. Еще бы. Вы ведь читали такие книги. Загорелась маленькая цифра 2. И после двух звонков погасла. Я не успел даже руку протянуть, чтобы ответить. Посмотрел, сколько времени. Четверть двенадцатого. Если вы следите за нумерацией страниц, то понимаете: только что кто-то умер. Но я об этом пока не узнал.