— Что же это ты, Николай, — говорю я. — Быть может, она пить хотела? Да и вообще лучше бы попытался сфотографировать ее.
— Не сообразил, — оправдывается Николай.
По всей вероятности, доверчивость лисицы объяснялась безлюдием местности. С человеком она попросту не была знакома.
На следующий день намечен дальний поход в другую сторону — к востоку. Здесь тянется равнина, за ней был канал или река. Эта равнина, вероятно, орошалась и на ней выращивались культурные растения. Где-то там на ней и должен располагаться мертвый город.
И вот мы с Николаем опять вышагиваем по пустыне, идеально ровной, прерываемой старыми руслами реки Или, полузасыпанными песками.
Я настойчиво осматриваю через бинокль горизонт, городище чудится всюду. Но это или гряда песков, на которую упало солнце сквозь голубое окошечко среди облаков, или белый такыр, или обрывистый берег сухоречья, или ряд деревьев саксаула, освещенных солнцем. Нет нигде городища, и кажется бесполезной наша затея. Найти его на этой ровной и однообразной местности так же трудно, как иголку в стоге сена.
Вскоре ветер разгоняет облака, яркое солнце слепит глаза на белых такырах, и дальние бугры повисли над горизонтом, колышутся в струйках горячего воздуха.
Мне кажется подозрительной одна белая полоска чуть левее нашего пути, но и в нее нет веры. Сколько раз было так. Но чем ближе, тем явственнее проглядываются белые бугры, и вот уже видны пологие валы древнего городища. Я взбираюсь на вал и все еще не верю своим глазам. Наконец нашли что искали!
Городище расположено на обширнейшей и идеально ровной как стол пустыне, по-видимому использовавшейся для орошения и земледелия в древности. Сейчас же здесь нет нигде следов ни дорог, ни оросительных каналов. Найти городище очень трудно, разве только с самолета, и наша удача в какой-то мере случайна хотя бы потому, что мимо него очень легко пройти в полукилометре, не заметив.
Но как низки и слабы стены бывшей крепости! Без сомнения, их только начали возводить. Черепков керамики здесь очень мало. Городище существовало очень недолго. Археологи не видели и не обследовали его, нигде не видно никаких раскопов. Не могу этого сделать и я, забыл взять с собой лопатку, а моей маленькой походной лопаточкой из полевой сумки многое не сделать. Нет нигде и следов строений. Лишь в одном месте я вижу нагромождение мелких кусочков обожженной глины. Судя по всему, это остатки печи по обжигу керамических изделий. Ее делали из глины, укрепленной тростником. После обжига тростник выгорал, оставляя цилиндрические канальцы пустот с кое-где четкими отпечатками поверхностных листьев, облегавших стебель у междуузлий. Возможно, применение тростника служило и другой цели: пористая стенка печи была менее теплопроводной, лучше держала температуру огня.