– …которого я пока не вижу. Ведь они оба служат в армиях тоталитарных стран. Служат верой и правдой.
– И все же закваска Гудериана, или «ментальность», западная, стало быть – «гнилая». Его отношение к личности солдата, к армии – христианское, у Власова же – типично советское. Гудериан позволил себе задуматься о людях – как им тяжко, холодно, страшно, – и в этот момент, поддавшись человеческим чувствам, он терпит поражение. Власов же, не задумываясь, бросает в пекло только что прибывших людей, уставших с дороги, не подготовленных душевно, да и не к нему направлявшихся, – и выигрывает. Однако война тем еще чудовищна, что в ней не выигрывает никто. То есть ты можешь выиграть, но останешься ли человеком? И наоборот, оставшись им – не проиграешь ли?
– Что вы думаете о Власове вообще? Советская пропаганда рисует его предателем, негодяем, здесь же он для многих – национальный герой.
– Писатель постигает человека, описывая его. Чтобы разобраться во Власове, я думал изобразить его в нескольких эпизодах, но вдруг почувствовал, что мой интерес к нему, по-видимому, исчерпан в одном этом эпизоде. Когда я сформулировал, что «минута его решимости и час безволия определили судьбу Москвы», мне стало ясно, каков он будет дальше во всем. Это человек момента. В нем были свойства, ценные для генерала, – авантюризм, дерзость, находчивость. Но он человек минуты, а не часа.
– Я немного о другом – не о характере, не о личности Власова, а о нем как о руководителе «Третьей силы».
– Я к этому и веду. Он под влиянием момента принял бремя руководителя «Третьей силы», заведомо неподъемное для него. Составить армию из военнопленных – замысел, достойный Спартака. Но того, наверно, не волновало, во что одеть своих гладиаторов; в позднейшие века – форма сделалась вопросом нравственным. Это не просто прикрытие наготы, тут идеология, тут и национальный дух. Так вот, форма оказалась – немецкая, гитлеровская. Не случайно сам Власов от всякой униформы отказался, носил что-то неопределенное. Ну а солдаты и офицеры были в немецком. Единственное отличие – нашивка с геральдическим щитом, с надписью «РОА», с цветами андреевского флага, – было утверждено г-ном Розенбергом. Итак, ты поставил свою армию под знамена врага, назовем вещи их именами. Вот первое испытание, которого Власову было не преодолеть. Отсюда – погружение в апатию, метания, питье, паралич воли. Но не забудем и его мученическую кончину, истинно генеральскую – он не отрекся от своего войска, не покаялся, не «раскололся»…
– Ну а сама идея «Третьей силы» в этой ситуации – в войне с Гитлером, против которого вместе с Советским Союзом были и западные демократии, – возможна ли и нужна ли она была?