К концу моего пребывания у деда я сильно привязался ко всем его животным, и со всеми у меня установились самые тёплые отношения, только к сердцу петуха я так и не смог подобрать ключ. С первого дня петух оставался для меня загадочным созданием. По несколько раз в день он вставал на носки и, задрав глотку, изо всей мочи голосил, при этом так неистово хлопал крыльями, что казалось, ещё немного — взлетит и исчезнет в небе. Но, пропев песню, петух снова начинал топтаться на месте и что-то стыдливо бормотать.
Вначале я был уверен, что петух просто-напросто издевается надо мной, что он отличный летун, но, принимая меня за чужого, не хочет прилюдно показывать своё мастерство — я был для него не тот зритель — всего-навсего безмозглый горожанин. Но вскоре я заметил, что петух и без меня проделывает те же показные трюки. Тогда я всерьёз задумался — умеет он летать или нет? Этот вопрос мучил меня несколько дней.
Наконец втайне от деда я поймал петуха, залез с ним на сарай и подкинул птицу в воздух. Петух неумело захлопал крыльями и шлёпнулся в центре сада. Когда я подбежал, около него уже толпились цесарки, они взволнованно кудахтали и укоризненно посматривали в мою сторону. Тут же подбежала Кукла, прорычала что-то, небольно покусала меня за штанину, как бы напоминая про определённую систему запретов в саду, и, чихнув, отошла. К счастью, петух быстро отдышался и, когда дед появился в саду, он уже как ни в чём не бывало вышагивал среди кур.
И ещё одно существо казалось мне таинственным. По утрам в сад прилетала необыкновенно красивая бабочка. Некоторое время, расцвечивая воздух, она летала меж деревьев, потом усаживалась на какой-нибудь цветок и замирала. Несколько раз я подкрадывался к ней и разглядывал тончайшие чешуйки рисунка на подрагивающих крылышках, покрытое волосками брюшко, длинные антенны-усики. Я всё удивлялся: «Какой же волшебник мог создать такое чудо?»
Бабочка не боялась меня, даже наоборот, подставляла себя для обозрения, точно была уверена, что занимает в этом мире особое, возвышенное и неприкосновенное место. Со временем она настолько привыкла ко мне, что подлетала и садилась мне на руку, как бы одаривая своим присутствием.
Целый день бабочка беззаботно порхала над цветами, прямо-таки излучая безоблачное счастье. В её времяпровождении была какая-то одухотворённость, отстранённость от повседневных мелочных забот, этакий гимн самому существованию на земле. Бабочка казалась мне безмятежной красоткой, уверенной, что она создана только для того, чтобы любить и быть любимой.